выручить.

Керк, резко сел, глаза у него округлились, он уставился на наставника, и срывающимся от вол-нения голосом, переспросил:

— Погоди, погоди, Дубыня, но ведь добраться до страны Беловодья невозможно…

— Да нет, возможно, — тихо вздохнув и бросив взгляд на Керка, добавил Дубыня. — Только храб-рый и смелый найдет туда дорогу, пройдет через все трудности, и если помыслы его будут чисты, то откроется ему вход в волшебную страну Беловодье.

— Вот это да! — воскликнул пораженный Керк, он даже вскочил на ноги и поближе подошел к Ду- быне, чтобы рассмотреть человека, который проявил чудеса доблести. Он был так взволнован, что несколько раз повторял одну и ту же фразу — 'Вот это да!' так, что в конце концов вызвал улыбку у Дубыни и смех у Тура. Тур так звонко засмеялся, схватился за живот и покатился по земле. Глядя на хохочущего Тура, засмеялся и Дубыня, а затем и Керк.

— Ох, Керк, ох, Керк, — переведя дыхание, почти выкрикнул Тур. — Ну, видел бы ты себя со сторо-ны. Ха-ха-ха…

— Ладно, заканчивай, Тур, — ничуть не обидевшись, заметил Керк. — Ты просто не представляешь, о чем рассказал Дубыня. Ведь в страну Беловодье не так-то легко попасть. Надо проплыть великую Ра-реку, Восточное холодное море, добраться до легендарного острова Буян и найти на этом острове страну Беловодья. Ого, да это ведь легенда!

— Нет, Керк, не легенда, — сказал, довольный восхищением своего ученика, Дубыня. — Мы там с Храбром были. Но путь туда правда опасен и труден.

После этих слов Тур немного присмирел, а потом сказал торжественно наставнику:

— Знаешь, Дубыня, а я и не знал, что ты такой Великий Воин, это честь для меня, что я могу назы- вать тебя своим учителем.

А Керк, согласно кивнув головой, добавил:

— Большая честь для нас обоих!

И оба они — и Тур, и Керк низко склонили свои головы перед бессмертным подвигом простого восурского воина.

Весь обратный путь домой они лишь редко перебрасывались словами, каждый обдумывая рас-сказ Дубыни. Тур думал о том, что когда — нибудь он станет таким же славным воином, как Дубы-ня, отправится на остров Буян и привезет воды из молочной реки, чтобы освободить несчастных от темных заклятий. А Керк думал о словах Дубыни про няню Селес, про ее смерть и его похищение. И понимал, что Дубыня прав. Магия поэтому и не была разрушена отцовскими заговорами потому, что была верно связана со смертью няни.

Весь день у Тура и Керка не было и минуты отдыха. Вернувшись с Дубыней с луга, они по — быстрому перекусили на Ратном дворе, куда слуга Керка принес еду, и принялись упражняться на мечах. Теперь оба они по-другому смотрели на наставника Храбра, открывшиеся подробности его героического прошлого внушали не только уважение, но и трепет.

Вечер в отличие от удачного дня сразу не заладился. За ужином не оказалось Малуши, и когда Керк обратился к старшему слуге Сеничу с вопросом, где сестра, услышал, что Малуша приболе-ла и к ужину ее не будет. Мать и Эрих сидели на своих местах с такими лицами, словно собирались сделать, что-то ужасное. Над столом витала какая-то тревога. Керк хотел было совсем уйти из столовой, но глянув на поникшего Тура, пересилил себя и остался. На ужин Керк попробовал лишь запеченного зайца и выпил немного горячего сбитня с расстегаями. Ужин, не в меру тихий, уже было подходил к концу, когда мать — правительница жестом приказала слуге выйти из столовой, а потом обратилась к Керку:

— Керк, я хочу тебе кое-что предложить, — голос ее, как певучая песнь, пролетел по столовой.

Керк поднял голову и взглянул матери в лицо, высказывая внимание и уважение.

— Я, как твоя мать, хочу, чтобы ты уступил свое первородство Эриху. Эрих все эти пятнадцать лет воспитывался как престолонаследник. Я всегда считала, что только он может быть правителем после смерти отца. Ты же вырос в рыбацкой семье, и как бы ты не старался, не сможешь стать достойным правителем. Ты простой рыбак, ты не наследник. Я хочу, чтобы ты, пока отсутствует правитель, уехал. Я дам тебе золото, столько сколько захочешь.

Керк слушал мать, смотрел ей в лицо, и ему казалось, что говорит она эти слова лениво и, вро-де бы даже как-то с неохотой, но когда она сказала о золоте, внутри Керка, что-то перевернулось, и он почувствовал боль и обиду. Он вдруг резко поднялся со стула и, прервав ее, ответил:

— Не продолжайте! Вы достаточно сказали, чтобы я мог понять, чего вы хотите. Я отвечу вам ко- ротко, — Керк замолчал, чтобы подавить и унять, рвущуюся наружу, обиду и более спокойным, но твердым голосом сказал. — Нет, нет, и еще раз нет! Я никогда не уступлю первородство Эриху, и совсем не потому, что ненавижу его, а потому, что понимаю, что за всем за этим стоите Вы. Как только я появился во дворце, я сразу почувствовал от вас не просто нелюбовь, я почувствовал от вас зло. Как может женщина ненавидеть собственное дитя? Я долго мучился от этого вопроса, а потом пришел к простому ответу. Вы не умеете любить, вы не любите никого, даже Эриха. Что вы хотите? Погубить меня, отца, брата или вообще весь наш род. И это вы женщина, которая подарила нам жизнь. Вы вкладываете в душу моему брату зло, уча его ненависти и нетерпимости. И поэтому я, никогда не передам ему наш престол! Не хочу и не могу я отдать свою горячо любимую Родину в руки брата, за которым стоит недостойный наставник.

Керк говорил все эти слова на одном дыхании, смело смотрел в лицо матери и видел он, как она побледнела и хотела что-то сказать, но в разговор внезапно вмешался Эрих, он тоже соско-чил со стула, сжал руки в кулаки и, размахивая ими, закричал:

— Ты, змей, как ты смеешь? Как? — и затрясся в беззвучной злобе, потом рука его рванулась к поя-су, на котором в ножнах находился кинжал.

Но Керк поднял руку, направил ее на Эриха и шепотом сказал:

— Остынь и осядь! И водой плакучей умойся! Да будет слово мое крепко!

И, чудо, Эрих упал на стул и зарыдал, уткнувшись в ладони. Керк посмотрел на плачущего Эриха и добавил:

— Брат, Эрих! Ведь мы с тобой одного рода, рода Богомудра. Зачем ты слушаешь неразумные речи этой женщины, что пламенит в твоем сердце злобу и ненависть? — он поднял глаза на правительницу и сказал ей то, в чем сейчас был уверен. — Я знаю, кто стоит за моим похищением, за ним стоите вы. Я думаю, и отец об этом догадывается, но он слишком сильно любит вас. А я свободен от любви к вам и вижу ваши помыслы насквозь.

Керк повысил голос и позвал слугу, а когда Сенич вошел в столовую, громко так, чтобы слышал рыдающий Эрих, сказал:

— Сенич, до приезда правителя я более не буду ужинать в белой столовой. Приноси мне ужин на Ратный двор, мне надо как можно больше упражняться, — затем он вышел из-за стола, обогнул его и пошел мимо рыдающего Эриха.

И в это момент Керк взглянул на Тура, который во время разговора, сидел по правую руку от ма-тери. Тур весь сжался и превратился в маленького сгорбленного старичка. Керк посмотрел в рас-строенное лицо брата и добавил:

— Да, и Туру будете приносить ужин на Ратный двор. Ему тоже надо больше упражняться.

Услышав слова брата, уже было совсем поникший, Тур вдруг радостно вскочил со своего места и кинулся вслед за Керком, выходящим из столовой. Как только за ними слуга закрыл двери, Тур догнал брата и обнял его сзади. Керк развернулся, присел на одно колено и заглянул в лицо Тура.

— Ну, ты как? — участливо спросил Керк.

— Я боялся, что Эрих убьет тебя, — ответил Тур и заплакал.

Керк крепко обнял младшего брата, ласково погладил его по спине и добавил:

— Ты знаешь, я этого тоже испугался, но потом я вспомнил присуху, которую вчера выучил. И все так легко вышло. Ну, да ладно, все уже кончилось. Не плачь, Тур, не хорошо мужчине плакать.

— А я не мужчина, я пока еще мальчик, — всхлипывая, заметил Тур.

— Нет, ты мужчина, ты будущий воевода, а, значит, плакать не должен, — заметил Керк, и немного подумав, добавил. — Тур, я прошу тебя, только об одном не говори, о том, что случилось сегодня в столовой, отцу, когда он приедет, хорошо?