— Он был твоим любовником?

— Он был… моим женихом. Мы должны были пожениться. У него было право мной овладеть. У него было право…

Раймон придвинулся ближе и сжал ее руку.

— Как он умер?

Она напряглась, как будто собралась убежать, потом сделала долгий вдох и взглянула ему в глаза.

— Я убила его. И закопала. Это случилось ночью в праздник Иванова дня, когда во дворе никого не было.

— В амбаре? -Да.

Это было похоже на правду.

— Ты сделала это, Алиса? — Раймон почувствовал, как она отпрянула. — Ты сделала это одна?

— Нет, не одна. Когда он… когда он умер, его труп упал в сухой колодец, в котором я прятала шкатулку. Мне помогали… — Она зажала рот рукой, словно борясь с подступавшей тошнотой. — Они принесли камни, чтобы забросать колодец.

— Кто тебе помогал?

Она расстроено опустила плечи.

— Эмма и Ханд. Но они… не сделали ничего плохого. Прошу вас, поверьте! Они только помогли мне.

— Алиса, зачем ты это сделала? Потому что он над тобой надругался?

— У него было право, — повторила она, как будто в забытьи. — Это случилось позже. Он приехал в Морстон, чтобы разыскать сокровища королевы.

— Он знал о них?

— Нет. Он знал, что там что-то есть, но не знал, чтоименно.

— Как он узнал, Алиса? Ты кому-нибудь рассказала? Она покачала головой:

— Нет. Но он как-то узнал.

— И ты решила перепрятать шкатулку? Она закрыла глаза.

— Он хотел привести людей и прежде всего поднять каминные плиты, а если там ничего не окажется, подкопать разрушенную стену. Эмма слышала это от служанок. В праздничную ночь, когда крепость опустела, мы позвали Ханда от костра в новый амбар, построенный над сухим колодцем.

Он вспомнил странное нагромождение сараев и кладовых во дворе к югу от замка.

— Рядом с кладовыми?

— Да. Старая свинья подрыла землю и провалилась в колодец. Мы должны были получше спрятать сокровища и решили поставить амбар. — Алиса вздрогнула. — Он был наполовину полон.

— Амбар?

— Нет, колодец. Он был наполовину засыпан камнями, когда я… когда это случилось.

Раймон тронул ее за руку.

— Вы опустили шкатулку в старый колодец? — спросил он.

— Да и начали засыпать ее сверху землей, но тут появился он.

Раймон медленно погладил ее по руке, точно хотел разбудить от страшного сна.

— Он попытался ее откопать?

— Нет. Я сказала, что мы еще ничего не опустили в колодец, но собираемся спрятать там золото моего отчима.

— И он тебе не поверил?

— Нет. Де Рансон знал, как бедно мы жили. У нас не было ценностей. Он приставил свой меч к горлу Эммы и велел нам показать то, что мы хотим закопать.

В висках Раймона застучало от гнева.

— Этого типа следовало убить. На тебе нет никакого греха.

Алиса покачала головой.

— Он был вооружен и угрожал Эмме. Как ты это сделала?

— Лопатой.

— Не так просто убить человека лопатой. Ее передернуло.

— Это было непросто…

— У де Рансона был меч. Тебе повезло, Алиса, что он не убил тебя.

— Он держал меч у горла Эммы и сказал Ханду, чтобы тот меня остановил.

— Значит, этот человек был не только негодяй, но еще и глупец! Он дважды заслуживал смерти. С чего он взял, что Ханд станет его защищать?

— Он был нашим господином. Мы с Хандом находились у него в подчинении. А я убила его, Раймон…

Он взял ее руку и крепко сжал.

— И зарыла в колодце? Она кивнула:

— Это было после полуночи, а на рассвете в крепость должны были вернуться люди. У нас не было времени.

— Чтобы его похоронить?

— Чтобы взять шкатулку. Когда он упал, колодец был наполовину засыпан камнями. Я… я отвела Эмму в замок, а Ханд его закопал. Шкатулка осталась под ним. С тех пор я не решалась достать ее оттуда. До сегодняшнего дня.

— А сегодня решилась — после того как я пригрозил разнести Морстон в щепки, чтобы ее найти.

Они сидели в молчании. Алиса судорожно вздохнула:

— Вы дождетесь, Раймон? Вы дождетесь, пока я уйду, прежде чем разрывать колодец?

Он удивленно посмотрел на нее.

— Когда ты уйдешь? О чем ты?

Его жена опять разразилась слезами.

— Ну хватит, — сказал он. — Будешь плакать потом, если тебе хочется. А сейчас нам некогда. Ведь тебя ждет Эмма?

Она зарыдала громче. Раймон схватил ее руки и оторвал их от лица.

— Алиса, — прошептал он, — неужели ты проделала весь этот путь только ради того, чтобы сесть под кустом и всю ночь проплакать? — Он встал с земли и потянул ее за собой. — Если не перестанешь плакать, женушка, тебя услышит весь Морстон, и тогда нам не удастся проехать мимо костра незамеченными.

— Незамеченными?

— По-моему, нам не стоит посвящать в подробности всех этих событий твоих людей.

— Я убила его, милорд, и оставила лежать в неосвященной земле. Принц Иоанн накажет меня, когда узнает про это…

— Он ничего не узнает, Алиса. Ты не совершила никакого преступления. Ты должна была убить де Рансона — точно так же, как на поле брани мужчина-воин должен убивать врагов своего господина. И давай не будем больше говорить про преступление и наказание.

— Если вы утаите мой поступок и нас разоблачат, вы тоже пострадаете.

— Нас не разоблачат.

— А если мы не успеем вырыть шкатулку и в Морстон начнут возвращаться люди?

— Тогда мы выставим их за ворота и будем держать там до тех пор, пока не закончим.

— Но они догадаются… пойдут разговоры.

— Они будут молчать.

И пусть только попробуют пикнуть! Если понадобится, он убьет их всех до единого, чтобы обеспечить молчание. Его жена достаточно настрадалась под гнетом доверия королевы Элеаноры.

Раймон Фортебрас оставил костер гореть возле мелкого пруда и подсадил жену на спину Шайтану. Боевой конь начал взбрыкивать, когда они подъехали к концу болота, и шарахнулся от дороги в том месте, где она поворачивала на восток — к скалистому утесу, возвышавшемуся над Морстоном и морем. Раймон крепче прижал Алису к груди, зная, как она боится его коня.

Он опустил голову и заглянул в бледное лицо жены. Оно было неподвижно и спокойно в лунном свете. Она даже не пыталась выровняться в седле, когда Шайтан вскидывал свою мощную шею и закусывал удила. Раймон понял причину ее спокойствия: этой ночью Алиса пережила в своем воображении такие страхи, что ее уже не пугала возможность угодить под копыта земного чудовища.

Праздничный костер горел на вершине утеса, освещая языками пламени неровную каменную площадку. Уже перевалило за полночь. Раймон знал: молодые скоро начнут расходиться парами, чтобы начать более древний танец, чем тот, который они отплясывали вокруг огня.

— Куда они пойдут от костра? — прошептал Раймон. — Вернутся в замок?

— Нет. На болото, — ответила Алиса, — но недалеко. Они боятся увидеть мертвецов, которые там бродят.

Через несколько мгновений Раймон слез с коня и увел Шайтана с дороги, попадавшей в световой круг от костра. Он шел медленно, выбирая твердую почву между мелкими лужами и зарослями дикого кустарника. Шайтан повернул свою крупную голову и захрапел, почуяв близость тех немногих бражников, которые уже спустились с утеса. Раймон похлопал его по морде чуть выше ноздрей, и вышколенный боевой конь, присмирев, молча провез Алису мимо дальних шорохов и смеха в малиновых всполохах огня.

Когда они обошли утес широким полукругом и услышали впереди рокот моря, Раймон вновь запрыгнул в седло и обнял Алису. Она оглянулась и посмотрела ему через плечо наверх, на танцующих.

Гонимый морским ветром густой туман обволакивал основание утеса, и казалось, что камни мерцают, медленно поворачиваясь перед огнем, который подсвечивал сзади их неровные глыбы. Тени танцующих двигались все быстрее по мере того, как ускорялся ритм барабанов и свистулек.

Через толстый шерстяной плащ, которым укутал жену, Раймон чувствовал ее частое, прерывистое дыхание. Она тоже заметила иллюзию движения морстонских камней в отблесках пламени.

Раймон снова прижал жену к груди. Это был странный, дикий край, и местные жители вопреки его ожиданиям оказались чужды его нормандской душе. Интересно, сколько древних, первобытных преданий узнала Алиса за те годы, что здесь прожила? И сумела ли мать внушить ей, рожденной под ярким солнцем Пуату, историю своей родины, оградив от веры в морстонские рассказы о летучих мертвецах?

Или морстонцы дали Алисе своих призраков в довесок к преданности? Она разговаривала с местными фермерами и пастухами так же свободно, как на родном французском языке. Легкие заминки и хриплые гортанные модуляции присутствовали в ее речи, даже когда она общалась с Раймоном на его наречии. Она сроднилась с этой землей. Страшные легенды про духов умерших, которые преследуют живых, были для Алисы так же реальны, как для Раймона — слышанные в детстве рассказы про смелых воинов и их ратные подвиги.

Алиса верила, что в этих краях витает тень Харольда де Рансона, что она следит за ней в ночи. Раймон мысленно поклялся увезти жену подальше от этих болот — в тот мир, в котором когда-то жила ее мать и из которого королева Элеанора изгнала Изабеллу Мирбо и ее невинную маленькую дочку.

Раймон направил коня напрямик через ячменное поле, к редким огонькам, тускло светившимся на морстонском мысу. Шайтан топтал своими широкими копытами зеленые всходы, казавшиеся бледными в лунном свете. Алиса была права: никто из гуляющих не вернулся в крепость.