неоднократно слышал одну историю.

Как-то явился в Сент-Ив Ричард половить рыбу. В прекрасную лунную ночь возвращался он с богатым уловом сардин-пильчардов и, когда поднимался на холм, послышался ему звон колоколов церкви Лилента. Приблизившись, он увидел в церкви свет и отчетливо услышал колокольный звон, но не такой чистый, как обычно, а глухой, словно приглушенный. Ричард подошел к церкви и осторожно, не без опаски, заглянул в одно из окон. Поначалу он ничего внутри не различил и не понял, откуда льется свет. А потом он увидел, как по центральному проходу между рядами скамей движется похоронная процессия. Маленькие люди, толпившиеся в проходе, выглядели очень печальными, но не были одеты в траурные одежды. Наоборот, на их головах были венки из маленьких розочек, а в руках – ветви цветущего мирта. Ричард заметил, что шестеро несут гроб, а были то мужчины или женщины, он сказать не мог. Однако он видел, что в гробу лежит прекрасная женщина, и была она меньше, чем самая маленькая детская кукла. «Такая прекрасная, будто мертвый серафим», – сказал себе Ричард. Тело было укрыто белыми цветами, а волосы, словно золотые нити, вились среди цветов. Когда гроб поместили в алтаре, большая группа мужчин с кирками и лопатами принялась копать маленькую яму. После того как яма была выкопана, другие мужчины очень осторожно вынули тело из гроба и стали опускать его в подготовленную могилу. Все столпились вокруг, желая бросить прощальный взгляд на прекрасное тело, еще не засыпанное землей. А потом они начали срывать свои цветы и ломать ветви мирта с криками: «Наша королева умерла! Наша королева умерла!» В конце концов один из мужчин, выкопавших яму, бросил ком земли на тело и так громко вскрикнул, что Ричард невольно присоединился к нему. Мгновенно все огни погасли, и фейри разлетелись в разные стороны. Многие из них налетели на испуганного мужчину и с криками стали колотить его лопатами и кирками. Ему пришлось спасаться бегством, и бежал он так быстро, как никогда еще не бегал.

Неизвестно, в каком году, в четверг перед самыми Святками в «Восходящем солнце» собрались бригадир оловянных россыпей Коза и его рабочие. Этот Коз был болотом, монотонность коего прерывалась гигантскими кочками, свидетельствами трудов многих поколений добытчиков олова. Глядя на словно всколыхнувшуюся поверхность, человек посторонний, как и рабочие, мог бы поверить, что открытые разработки оловянных россыпей дают урожай за урожаем, ибо после долгих лет изысканий и промывания руды оставалось еще достаточно для того, чтобы хватало на жизнь хозяину и оплату трудов нескольких дюжин рабочих. На ту ночь пришелся праздник в честь некоего Пикроуза, человека, когда-то давно именно в этот день обнаружившего олово. Сие событие, хотя и гораздо скромнее – ужином с сопутствующим ему весельем, – в некоторых местах, например в Луксулиане, отмечают до сих пор.

Наша история связана с приключениями одного из участников застолья, Джона Стертриджа, который, упившись элем, отправился домой. До Трегарден-Даун Джон добрался без каких-либо происшествий, достойных упоминаний, а там – увы! – случайно наткнулся на группу маленьких людей, резвившихся под огромной гранитной глыбой. Под взрывы язвительного смеха он, испуганный и озадаченный, поспешил прочь, но дорога, хорошо известная по прошлому опыту, превратилась в неведомую тропу, и после долгих блужданий он не нашел ни калитки, ни ступенек для перехода через изгородь. Джон рассердился и совсем растерялся, когда услышал хор тоненьких голосков: «Эй! Прочь в Пар-Бич!» Джон повторил окрик, тут же был подхвачен и через мгновение очутился в песках Пара. Короткий танец и крик: «Эй! Прочь в погреб сквайра Тремейна!» Джон повторил фразу и вместе со своими волшебными спутниками оказался в Хелигене в погребах, где в изобилии было пива и вина. Накачавшись запасами достойного сквайра, Джон не успел подхватить следующий крик «Эй! Прочь в Пар-Бич!». Утром Джона, совершенно пьяным шатавшимся среди бочонков и бочек, нашел дворецкий. У Джона заплетался язык, и сквайр не поверил его странной да еще несвязно рассказанной истории, а потому отправил беднягу в тюрьму за воровство. В положенное время Джона судили и приговорили к смерти.

Настало утро казни, и собралась большая толпа. Джон уже стоял под виселицей, когда толпа пришла в движение и маленькая, но величественная дама пробралась к эшафоту и звонко воскликнула знакомым Джону голосом: «Эй! Прочь во Францию!» Джон повторил восклицание, и тут же был выхвачен из рук палача и исчез, оставив толпу и судебных исполнителей в немом удивлении и разочаровании.