основные страны мира подписали документ, официально назвавший одну валюту титулом главной. Никогда прежде мировые державы не приходили к формальному согласию о валюте, которая будет мерилом для всех прочих валют. Для США это завоевание, возможно, стало главной победой на полях сражений Второй мировой войны».
Обменяв де Голлю на золото громадную сумму в полтора миллиарда долларов, США заявили об отказе золотого обеспечения своей валюты. Де Голль говорил:
«Мы считаем необходимым, чтобы международный обмен был установлен, как это было до великих несчастий мира, на бесспорной основе, не носящей печати какой-то определенной страны. Трудно представить себе, чтобы мог быть какой-то иной стандарт, кроме золота. Золото не меняет своей природы. Оно может быть в слитках, брусках, монетах. Оно не имеет национальности, оно издавна и всем миром принимается за неизменную ценность. Несомненно, что и сегодня стоимость любой валюты определяется на основе прямых или косвенных, реальных или предполагаемых связей с золотом. В международном обмене высший закон, золотое правило, которое следует восстановить – обязательство обеспечивать равновесие платежного баланса разных валютных зон путем действительных поступлений и затрат золота». Де Голль прекрасно понимал, что привязка мировых валют к доллару США, а не к золоту, легко может вызвать мировой финансово-экономический кризис такой силы, какую захотят «контролеры долларового золота».
В 1967 году мартовские парламентские выборы опять принесли большинство мандатов партии де Голля. В мае 1968 года студенческие беспорядки в Латинском квартале Парижа переросли во всеобщую забастовку во главе с профсоюзами, и принявшей в ней участие парламентской оппозиции, требовавшей места в правительстве. Де Голль распустил Национальное собрание и назначил новые парламентские выборы. Профсоюзам пошли на уступки – значительно были повышены заработная плата, пособия, пенсии. Франция успокоилась и на новых выборах в июне 1968 года голлисты получили 293 мандата – абсолютное большинство в Национальном собрании. Де Голль говорил о происшедшем: «Профсоюзы бы довольствовались половиной и даже четвертью. Теперь экономика раздавлена и отброшена на годы. В стране ни у кого нет чувства государства». Он с трудом удержал Францию от девальвации франка.
Де Голль объявил о проведении пятого всеобщего референдума – о реформе Сената, лишавшегося законодательных функций, и о расширении местного самоуправления. Он хотел опять изменить внутреннюю политику в стране, создать «согласие между трудом и капиталом», и первым шагом на пути к этому должно было бы стать принятие двух новых законов. Президент объявил, что если французы его не поддержат, он уйдет в отставку. В апреле 1969 года французы отклонили на референдуме законопроекты Президента, которые набрали 47 % голосов. Шарль де Голль ушел в отставку и навсегда покинул Елисейский дворец, заявив, что «Франция больше не нуждается во мне». Дважды спасший страну генерал-президент понимал, что он сделал для Франции, сотворив новую страну.
Шарль де Голль скончался 9 ноября 1970 года, не дожив несколько дней до своего восьмидесятилетия, и был похоронен в Коломбе-ледез-Эглиз. Новый президент Франции Жорж Помпиду объявил о том, что «Франция овдовела» французскому народу и почти ста руководителям государств планеты, собравшихся в Париже почтить память де Голля.
Что же сделал для Франции человек, сказавший в 1968 году французам: «Реформа – да, хаос – нет!»?
Всю свою жизнь Шарль де Голль отстаивал идею сильного государства. Свои политические взгляды де Голль изложил в своих работах – «На острие шпаги», «Военные мемуары», «Речи и послания», «Мемуары надежды». Получивший великолепное образование в иезуитском колледже, Сен- Сире, Высшей военной школе, всю жизнь умножавший свои знания, он с молодых лет знал, что «всю жизнь имел определенную идею в отношении Франции». Он считал, что только сильное государство может навести порядок в хаосе взаимоотношений многочисленных социальных слоев общества – и был безусловно прав. Возглавив государство от «имени» какого-то общественного строя выдающийся политик-стратег стремился стать выразителем чаяний всего народа – чтобы говорить от его имени. В любом другом случае ему будет трудно удержаться у власти. Молодой де Голль писал в период всевластия французской многопартийной системы:
«Толпа не может обойтись без того, чтобы ею не управляли. Политический деятель пускает в ход все свое мастерство для того, чтобы соблазнить толпу, скрывая свои истинные цели и, в зависимости от требований данного момента, утверждает то или иное, лишь когда это целесообразно. Он изображает из себя слугу, чтобы стать хозяином.
Ничто не совершается без великих людей – а они становятся великими потому, что они этого хотят. Народам, как и армиям, нужны хорошие начальники, а все остальное приложится».
До 1958 года французский президент являлся номинальным, формальным главой государства. Вся власть находилась у политических партий, формировавших парламент. Постоянно меняющиеся правительства формировались в результате соглашений и компромиссов политических партий, в сути своей – неустойчивых. Такая ситуация устраивала всех партийных вождей, но, безусловно, не устраивала Францию, создавая политическую нестабильность, полупрезрительное отношение других государств, вызывая недовольство народа. Чтобы говорить о последовательной экономической, внешней и социальной политике – необходима сильная и стабильная государственная власть, выражающая четко определенные государственные интересы. Выразителем этих интересов должен быть глава государства. Де Голль писал:
«Необходимо, чтобы государство имело голову, то есть лидера, в котором нация могла бы видеть без всяких колебаний человека, воплощающего в себя ее сущность и гарантирующего ее судьбу. Также необходимо, чтобы исполнительная власть, предназначенная служить только сообществу, должна происходить не от парламента, а назначаться главой государства, ибо парламент объединяет лишь делегации отдельных интересов. Эти условия означают, что глава государства не должен быть назначен какой-либо партией, – он должен быть назначен народом, он должен иметь право консультироваться со страной либо путем референдума, либо путем избрания ассамблеей, он должен иметь мандат для обеспечения, в случае опасности, целостности и независимости Франции. Во всех других случаях правительство и парламент должны сотрудничать. Парламент может контролировать деятельность правительства и даже отказать ему в вотуме доверия.
Исполнительная власть должна исходить от главы государства, поставленного над партиями и избранного расширенной коллегией. Глава государства должен обеспечивать общие интересы и подбирать людей для определения ориентации, которая не будет зависеть от парламента. Ему должно принадлежать право назначать министров и прежде всего премьер-министра, который будет руководить политикой и работой правительства. Глава государства будет располагать правом публиковать законы и принимать декреты. Он будет председательствовать на заседании Совета Министров и здесь осуществлять влияние нации. Он будет служить арбитром, стоящим над политическими случайностями, и будет либо через правительство, либо в момент большого смятения приглашать страну высказать свое мнение, свое суверенное решение путем выборов. Главе государства должно принадлежать право, в случае опасности, быть гарантом национальной независимости и договоров, заключенных Францией».
Де Голль позже не употреблял термин «толпа» – «более, чем когда либо я должен опираться скорее на народ, чем на элиту, которая старалась втесаться между мной и народом». Он хотел разговаривать с народом напрямую, без посредников – политических партий:
«Мои заявления не оставляли никакого сомнения в решимости вернуть слово народу, как только события позволят ему голосовать. Для меня разделение властей, авторитет главы государства, который един, когда речь идет о его судьбе и его институтов, особенно в такой стране, как наша, все это является необходимой базой демократии».
Де Голль создает Институт административной национальной школы, Институт политических исследований. Генерал назвал свою систему управления «новой демократией», не раз высказываясь о пороках многопартийной системы:
«К фракционному характеру партий, обрекающему их на бессилие, прибавляется их собственная деградация. Она пока скрывается за фразеологией. Однако доктринальная страсть, которая когда-то была источником, привлекательностью, величием партий, в эпоху материализма, индифирентного к идеалам, не
