взрыва, с его неизбежным хаосом и кровью невинных и беззащитных. Даже временно сменивший председателя Кабинета министров Валуева граф Игнатьев предложил царю созвать не собиравшийся более двухсот лет Земский собор. Победоносцев тут же забился в истерике, бомбардируя императора России многочисленными письмами:
«Одно появление такого манифеста и рескрипта произвело бы страшное волнение и смуту во всей России. Люди, смущенные и теперь положением дел, пришли бы в окончательное смущение. Общество не только не ободрилось бы, но еще больше упало бы духом: радовались бы только политические мечтатели и газетные болтуны. Ведь для того, чтобы объяснить людям, что значит, по мнению заводчиков этого дела, земский собор, – надо было бы читать им курс древней истории. Простые люди не имеют об этом понятия, серьезные люди этому не верят, а пустые фантазеры не иначе поймут это и примут, как в смысле конституции.
Я узнал сегодня, что Аксаков прислал сюда к графу Игнатьеву Голохвастова, издавна занимающегося историей земских соборов. Этот Голохвастов прибежал ко мне сегодня ночью в ужасе: услышав, что граф Игнатьев пускает уже в дело в ход теперь же и что на днях могут появиться акты, он испугался и в волнении обдумывал уже, как найти доступ к Вашему величеству – умолять вас остановить это дело.
По истинной правде и по долгу совести и присяги, по здравому смыслу, по любви к отечеству обязываюсь сказать, что считаю это дело безумным! Не диво, что Аксаков проповедует его на листах газеты. Диво, что государственный человек вдруг решается пустить его в ход. В моих мыслях – это верх государственной бессмыслицы. Да избавит нас господь от такого бедствия!
Радуюсь, Ваше императорское величество, что вы изволите остановить это дело в самом его начале. Вместо всего этого нашему правительству следует составить себе ясный и определенный план, что делать и как действовать. Если мысль эта не определится в самом правительстве, – никакое собрание ее не выработает и не даст правительству твердый воли, без которой невозможна деятельность. А если воля и распоряжение перейдут от правительства на какое бы то ни было народное собрание, – это будет революция, гибель правительства и гибель России».
Царь, как обычно, выполнил предписания Победоносцева. Период его правления в России и Европе стали называть контрреформами. Английские газеты писали в статьях, тоже, уже как обычно, называвшиеся «Сумасшедший режим в России»: «Не удивительно, что время от времени гнев русского народа находит выход в действиях, называемых преступлениями. Это лишь свидетельство патриотического духа народа, который не в силах более терпеть злодейства тирании, ею вызванные и порожденные».
Власть выставила против «Народной воли» два ее дублера – тайное общество вельмож, великих князей и высших сановников «Священная дружина» и секретную службу полиции жандарма Георгия Судейкина, для уничтожения Исполнительного Комитета решившего создать провокаторскую параллельную «Народную волю». Противостояние «горсти героев» и имперской власти продолжалось.
В 1880 году среди вельмож и сановников начались разговоры о том, что полиция неспособна не только победить, но даже противостоять ужасному Исполнительному Комитету. Люди из придворных и аристократических кругов решили создать конспиративную организацию, чтобы бороться с народовольцами методами тайного политического общества. Они стали называть себя «группами мужественных добровольцев», которые решили «образовать железный круг около государя, чтобы парализовать зло и умереть вместе с Его величеством, если ему суждено погибнуть». Устав «Народной воли» говорил, что «Исполнительный Комитет должен быть невидим и недосягаем». Такой же должна быть и антиреволюционная тайная антисоциалистическая лига, невидимой и недосягаемой и ни в коем случае не связанной с официальной полицией. Работа над созданием такой организации резко активизировалась после цареубийства 1 марта 1881 года. Несколько вельмож во главе с князем Воронцовым-Дашковым, графом Шуваловым, князем Щербатовым и графом Игнатьевым в узком кругу заявили, что полиция не может справиться с революционной крамолой и необходимо задачу охраны императора решать группе придворной аристократии с использованием конспиративных приемов и принципов, включая и террористические акты против Исполнительного Комитета «Народной воли». Для ликвидации революционеров необходимо было проникнуть в их тайны и вельможи стали создавать тайное общество, которое первоначально назвали «Добровольной охраной». Илларион Воронцов-Дашков с марта по август 1881 года являлся начальником личной охраны Александра III, а затем занял очень важный пост министра императорского двора и уделов. Граф Игнатьев некоторое время после апреля 1881 года руководил Кабинетом министров и МВД. Граф Петр Шувалов служил в Конной гвардии, выполнял военно- дипломатические поручения, служил обер-полицмейстером Петербурга, в 1861 году стал начальником штаба Корпуса жандармов, а через пять лет был назначен Главноуправляющим Третьего отделения. Его полномочия были настолько велики, что в придворных кругах его называли Петром IV. Вступив в конфликт с будущей морганатической супругой Александра II Екатериной Долгоруковой-Юрьевской, в 1874 году был снят со всех постов и отправлен послом в Англию. К концу 1880 года Шувалов почти восстановил свое влияние и от имени империи подписал англо-русский договор 1878 года и в том же году участвовал в работе Берлинского конгресса. 12 марта 1881 года эти вельможи объявили борьбу с Исполнительным Комитетом. В мае 1881 года бывший либеральный глава Кабинета министров граф Валуев записывал для себя:
«Против крамольников образуется, не знаю по чьей инициативе, дружина, предназначающая себя для охраны государя и общественного порядка и набираемая по типу карбонариев, небольшими группами из пяти членов, из которых только один старший брат знает дальнейшее связующее звено. На проезде государя с железной дороги и обратно, члены дружины были распределены по улицам на пути следования. Первоначальная идея дружины была правильная, цель заключалась в негласном отпоре тайным покушениям. На первых порах к дружине примкнули многие офицеры, так понимавшие ее цель. Но вскоре, под влиянием неумелых, легкомысленных и тщеславных вожаков графа Воронцова, графа Шувалова и прочих, она приняла другой характер. Священная дружина обратилась в соперника государственной полиции и приняла тип бывшего Третьего отделения по части разных доносов и сплетен. От нее отшатнулись порядочные элементы и вместо них к ней примкнули элементы неприглядные и недобросовестные. Дружина утратила всякий кредит в глазах людей с толком, хотя по-видимому, она продолжает действовать с личною выгодою для действующих лиц».
Александр III, конечно, знал о создании его «Добровольной охраны». Вскоре тайное вельможное общество решило атаковать Исполнительный Комитет, превратилось в «Священную дружину» и решило проникнуть в ряды революционеров-террористов, чтобы уничтожить ее изнутри. Для этого дружина решила вступить в переговоры с «Народной волей». Департамент полиции МВД империи фиксировал деятельность конкурентов: «Доведенная до отчаяния ужасным преступлением группа мужественных добровольцев решила организовать с оружием в руках тайный крестовый поход против врагов порядка. Целью этого похода было вырезать анархистов – род тайных судилищ в средние века. Другой кружок добровольцев, со специальным намерением помочь суду и полиции в их розысках и сыскной деятельности как в России, так и за границей, действительно, сорганизовался. В его состав вошли лица, занимающие самые высокие положения в столице. Эта ассоциация носила имя «дружины» и функционировала до осени 1882 года».
Создание «Добровольной охраны» не прошло мимо К.Победоносцева, а возможно было им инспирировано. 3 марта 1881 года он писал в Москву дочери выдающегося поэта Федора Тютчева: «Мне жаль нового государя, как бедного, ошеломленного ребенка. Боюсь, что у него не будет воли. Кто же поведет его? Пока все тот же фокусник Лорис-Меликов. Теперь по всем признакам он его опутывает, ибо у него ключи в руках и он хранитель безопасности».
Вести почти сорокалетнего Александра III должен был только Победоносцев. Он называл Петербург проклятым местом, требовал сменить Кабинет министров и больше всего интересовался, с кем советуется новый император. Победоносцев очумело пугал и пугал Александра III: «Завтра, 16 марта, будет страшный день. Готовится покушение на государя и на принца прусского в четырех местах по дороге. В одном месте на Невском соберутся люди, переодетые извозчиками, чтобы открыть перекрестные выстрелы. У него, у полицмейстера, в руках уже весь план предположенных действий. Градоначальник Петербурга Баранов заявил мне, что я не спал бы ночь, если бы узнал, что обнаружено в эти дни, что сделано и приготовлено ими. Теперь из сорока восьми человек, которые должны действовать, девятнадцать у него в руках и он едет делать аресты. Представьте положение бедного государя, знающего, что на каждом шагу его может ждать
