– Что скажут врачи, когда обследуют Магду?

– Обнаружат, что у нее опасно низкое давление, и пропишут разные лекарства.

– А когда эта… штука даст мне о себе знать?

– Через несколько дней у вас начнутся головные боли. Ваше состояние будет стремительно ухудшаться. Все произойдет быстро.

– Если вы смогли засунуть в меня ее опухоль, то почему не можете найти того, кто должен соорудить деталь для вашей машины?

– Поверьте, мы старались. Но, в сущности, мы можем манипулировать только тем, что есть или уже было, мистер Маккейб. Например, Антония Корандо была очень талантливой художницей, которая уже начала принимать героин. Она так или иначе умерла бы в ближайшие полгода. Мы продемонстрировали вам ваше будущее, такое, каким оно было бы, иди ваша жизнь своим чередом. Но, говоря начистоту, мы многого на Земле не смогли понять. В нашем восприятии есть огромные прорехи. Внедрившись в вашу жизнь, Астопел продемортстрировал нам пределы наших возможностей.

– Так может, вы и тут ошибаетесь, может, вы переместили мне ее опухоль, а из этого ничего не выйдет и она все равно умрет?

– Маловероятно, хотя полностью исключить такого нельзя. Могу, однако, гарантировать, что если вам обоим сейчас сделают томографию, то у вас обнаружится опухоль, а у Магды – нет.

– Но вы тем не менее не на все сто процентов уверены в результате?

– Нет, и я бы вам солгал, ответив иначе. Мы все еще пытаемся понять, как что работает на вашей планете, но беда в том, что у нас просто нет времени нормально это выяснить.

– А старина Флоон как сюда попал?

– Это Астопел подгадил,– пожал плечами Барри. – Прислал его сюда, чего делать никак не следовало. Он надеялся, что это вас подстегнет.

– Флоон знал обо мне и Джи-Джи. Это его Астопел просветил?

– Да. Теперь Астопел знает почти столько же, сколько вы сами.

– А он с этими знаниями не может устроить какую-нибудь жуткую гадость?

– Да, может.

– Почему ж вы его не прикончите?

– Мы обдумываем такую возможность.

– Может, мне самому этим заняться?

– Я вам сообщу о нашем решении. А пока выбросьте это из головы.

– Вы уверены, что тот, кто вам нужен, находится в Крейнс-Вью?

– Абсолютно. И мы уверены, что вы с ними знакомы.

Барри рассказал мне и кое-что еще: ответственным за вклад землян в создание вселенской машины был не один человек – четверо. Трое уже завершили свою часть работы. Когда я спросил, что же такое они создали и можно ли мне это увидеть, он полез в карман и вытащил то самое перо.

– Черт возьми! Вот, оказывается, почему проклятая штуковина меня преследовала! Но перья не людское творение – птичье. Отыщите эту птичку, и ваши проблемы решены.

– Это перо – творение рук человеческих. Есть и кое-что еще.

Из того же кармана он вытащил кусочек кости серебристого цвета, который я нашел в земле, когда в первый раз хоронил Олд-вертью. Я выжидательно смотрел на Барри, полагая, что у него есть эффектная завершающая фраза к этой демонстрации.

Ничего такого не последовало. Он держал перо и кость на ладони и смотрел на них. А у меня вдруг помимо воли, как-то само по себе и сразу, без какой-либо связи с остальным, вырвалось:

– Как грести в лодке, плывущей по деревянному морю?

Он щелкнул пальцами свободной руки. В небольшом пространстве машины звук получился ужасно громкий. Как будто ветку сломали.

– Отлично, мистер Маккейб, вы вспомнили вопрос Антонии. Это-то и есть третья составляющая. Теперь нам только и остается, что найти четвертую.

– Но как я об этом узнал, Барри? Как я догадался, что вопрос был третьей частью?

– Потому что вы настроились на нашу частоту. Отыскали наш канал. – Улыбаясь, он стал измерять Магде давление. – Теперь вы сможете улавливать наши сигналы.

– Объясните нормальным языком, что это значит.

– Это значит, что вы начинаете понимать.

– Но что может быть общего между этим пером, костью и вопросом?

– Не знаю. Мы надеемся, четвертая часть все это объяснит.