Похоже, что его было много и в воздухе. Даже Герцогиня время от времени громко чихала, как и ребенок, который чихал и выл почти безостановочно. Единственными во всей этой компании, кто ни разу не чихнул и, кажется, не собирался этого делать, были кухарка и большой кот, сидящий на каминной полке с широкой — от уха до уха — улыбкой на лице.
- Не скажете ли, - произнесла Алиса немного робко, потому что не была уверена, что хорошие манеры позволяют в таких обстоятельствах заговаривать первой, - почему ваш котик так улыбается?
- Это Чеширский кот[3], - ответила Герцогиня, - вот почему. Ах ты ж поросенок!
Она произнесла последние слова с такой внезапно–громкой яростью, что Алиса подпрыгнула. Но в следующий момент она поняла, что эти слова предназначались не ей, а младенцу, немного приободрилась и продолжила:
- Я не знала, что Чеширские коты всегда улыбаются… В действительности я не знала даже, что они
- Они все могут, - сказала Герцогиня. - И большинство из них — делают.
- Я не знаю ни одного, который бы это делал, - очень вежливо возразила Алиса, испытывая удовольствие от возможности хорошенько побеседовать.
- Ты много не знаешь, - отрезала Герцогиня. - И это факт.
Алисе совершенно не понравился тон, которым это было сказано, и она подумала, что неплохо бы, пожалуй, сменить тему разговора.
Пока она пыталась найти новую тему, кухарка убрала котел с супом с огня и принялась хватать все, до чего могла дотянуться, и бросать в Герцогиню и младенца: сначала в ход пошли лежащие у камина кочерга, щипцы, совок и какая–то мелочь с полки, за ними последовал град кастрюлек, тарелок, горшков и горшочков, блюд и блюдец. Герцогиня не обращала на происходящее никакого внимания, даже когда снаряды попадали в нее; что же касается ребенка, так он и до этого так ревел, что невозможно было сейчас сказать, досталось ли ему, или он продолжает занятие, начатое еще до прихода Алисы.
- О, прошу вас, подумайте, что вы делаете! - закричала Алиса, подпрыгивая в муках ужаса. - Ох, прямо в его драгоценный носик! (в этот момент необычайно большой поднос пролетел рядом с младенцем и чуть не снес его).
- Если бы каждый занимался
- Что не принесло бы никакой пользы, - добавила Алиса, радуясь возможности блеснуть своими познаниями. - Вы только подумайте, что стало бы с днем и ночью! Видите ли, Земля совершает полный оборот вокруг своей оси за двадцать четыре часа. А всего за четверть часа она пролетает…
- Четверть, говоришь, - перебила Герцогиня. - Четвертуйте–ка эту девчонку!
Алиса опасливо покосилась на кухарку: не собирается ли она привести совет Герцогини в исполнение, но та была поглощена перемешиванием супа и, кажется, не слушала. Тогда Алиса продолжала :
- Я сказала двадцать четыре?.. А не ошибаюсь ли я?.. Может быть, за двенадцать? Я…
- Ох, не приставай ко мне, - сказала Герцогиня. - Я не выношу арифметику.
«А куда ее обычно выносят? - подумала Алиса. - Я бы с удовольствием вынесла свою куда– нибудь…»
Между тем Герцогиня принялась баюкать дитя, напевая колыбельную и сильно встряхивая малютку после каждого куплета.
Грубите сыну своему,
Дубасьте, коль чихает.
Чихает он лишь потому,
Что чих вам досаждает.
Ведь он–то это знает!
Хор (в котором кухарка и младенец вместе):
Воу! Воу! Воу!
Пока Герцогиня пела второй куплет этой песни, она продолжала трясти младенца и подбрасывать, то высоко к потолку, в синеву чада, то вдруг едва не разбивая о пол. А бедное маленькое создание ревело так, что Алиса едва расслышала слова:
Готова чаду наподдать,
За каждый чих ругаю.
Заставлю перец обожать
Его — я обещаю.
Ведь я–то это знаю!
Хор:
Воу! Воу! Воу!
- Эй! Ты можешь немного понянчиться с ним, если хочешь! - обратилась Герцогиня к Алисе, бросив ребенка ей на колени. - А я должна пойти приготовиться к партии в крокет с Королевой.
И она быстро выскочила из комнаты. Кухарка бросила ей вслед сковородку, но промахнулась.
Алисе с некоторым трудом удалось поймать младенца, поскольку это создание было странноватой формы и вытягивало свои ручки и ножки во все четыре стороны («совсем как морская звезда», - подумала Алиса).
Когда она подхватила его, бедное маленькое дитя запыхтело, как паровоз, то скрючиваясь, то резко выпрямляясь и дергаясь так, что первые одну–две минуты Алиса совершенно не могла с ним совладать и ей стоило большого труда держать его на руках. Только когда ей удалось ухватить его должным образом (состоящим в том, что она хорошенько спеленала его наподобие узла и крепко держала за правое ухо и левую ногу, чтобы он не распеленался), только тогда она смогла вынести его на свежий воздух.
«Если я не заберу дитя с собой, - подумала Алиса, - они наверняка убьют его через день–два, так разве не будет убийством оставить несчастного малютку в этом доме?».
Последние слова она произнесла вслух, и маленькое создание согласно хрюкнуло (к этому времени оно уже перестало чихать).
- Не хрюкай, - сказала Алиса, вглядываясь в его лицо, недоумевая,
Не было никакого сомнения, что нос у него был сильно вздернут и напоминал больше поросячий пятачок, чем обычный человеческий нос; глазки его были слишком малы даже для ребенка — в общем, Алисе совершенно не понравилась его внешность.
«Наверное, он просто всхлипнул», - подумала она и всмотрелась в глаза младенца — не плачет ли он.
Нет, он не плакал.
- Если уж ты собрался превратиться в поросенка, мой милый, - строго сказала Алиса, - я не стану с тобой водиться, так и знай!
Бедное маленькое создание снова всхлипнуло (или всхрюкнуло - точно сказать было невозможно), и они шли некоторое время молча.
