Полагая, что твердо знает, что делает, Алиса подняла небольшую палку и бросила ее щенку, отчего тот подпрыгнул сразу на всех четырех лапах, радостно взвизгнул и бросился за палкой, намереваясь подхватить ее зубами. Тогда Алиса юркнула за большой куст чертополоха и притаилась там, чтобы разыгравшийся песик случайно ее не затоптал. А тот снова бросился на палку. Он игриво припадал головой к передним лапам, подпрыгивал, подхватывал палку, подбрасывал и теребил ее. Алиса, прикинув, что играть сейчас с этим щенком — это все равно что резвиться с ломовой лошадью, и, каждый миг ожидая, что будет растоптана его массивными лапами, обежала чертополох и притаилась с другой его стороны. А щенок принялся наскакивать на палку, делая небольшие рывки вперед и возвращаясь назад, хрипло взлаивая и восторженно повизгивая. Наконец, он устал и уселся, тяжело дыша, свесив язык и полузакрыв глаза.
Кажется, это был удобный момент для бегства и Алиса немедленно им воспользовалась. Она пустилась наутек и бежала до тех пор, пока не устала настолько, что едва могла перевести дыхание, а щенячий лай слабо звучал где–то вдалеке.
- Уф–ф! - произнесла Алиса, прислоняясь к стеблю лютика, чтобы перевести дух, и радуясь, что удалось сбежать. - Но все же какой это был забавный щеночек! Хотелось бы мне повозиться с ним и научить его всяким трюкам, если бы… если бы только он был подходящего размера. О Господи! Я совсем забыла, что мне нужно вырасти обратно!.. Так, дай–ка мне подумать…
Да, конечно, это был большой вопрос — что? Алиса огляделась по сторонам, посмотрела на окружающие ее цветы и травы, но не увидела ничего, что выглядело бы съедобным или пригодным для питья в подобных обстоятельствах. Был только большой гриб, растущий прямо неподалеку от нее и столь же высокий, как и она сама. И когда она посмотрела на него и под него и в обе стороны от него и заглянула за него, ей пришло в голову, что не мешало бы посмотреть, что там может быть у него на шляпке.
Она поднялась на цыпочки и заглянула поверх гриба. Ее глаза немедленно встретились с глазами большого Шелкопряда, который, удобно разместившись на шляпке, спокойно покуривал кальян и не обращал ни малейшего внимания ни на Алису, ни на что–либо еще.
V. Совет от Шелкопряда
Некоторое время Шелкопряд и Алиса молча смотрели друг на друга. Наконец, Шелкопряд выпустил изо рта чубук кальяна и, облизнув губы, обратился к девочке вялым сонным голосом.
- Кто ты? - спросил он.
Это было не очень ободряющее начало беседы. Алиса ответила, довольно робко:
- Я… Я сейчас даже и не знаю, сэр… Я уверена только в том, кем я была, когда проснулась сегодня утром. Но с тех пор мне несколько раз приходилось сильно меняться.
- Что ты имеешь в виду? - строго вопросил Шелкопряд.
- Гриб. Ромашку позади вас. Тут, - перечислила Алиса. - Больше в моем виду ничего нет.
- Понятно, что не
- Тут - в смысле, дерево, - пояснила Алиса.
- Действительно, - задумчиво произнес Шелкопряд. - Что–то с тобой не так.
- Очень не так, - согласилась Алиса. - Я, видите ли, как будто немного не в себе.
- Не вижу, - покачал головой Шелкопряд. - А в ком ты?
- Боюсь, я не смогу объяснить понятней, - вежливо сказала Алиса, пожимая плечами. - Потому что я еще и сама всего этого не понимаю. Столько вырастаний и урастаний за один день — запутает голову кому угодно.
- Никому не угодно, - произнес Шелкопряд.
- Ну, может быть, вы еще не сталкивались с такими вещами. Но когда вам придет пора превращаться в куколку… у вас будет тоже такой странный день, знаете ли… А потом вам предстоит превратиться в бабочку. Думаю, вы будете чувствовать себя немного странно, не так ли?
- Не так, - хмыкнул Шелкопряд.
- Возможно, ваши ощущения будут другими, - уступила Алиса. - Я знаю только, что лично
- Ты чувствовала тебя! - повторил за ней Шелкопряд презрительно. - А ты кто?
Этот вопрос вернул их к началу разговора, словно он и не начинался, с чем Алиса готова была поспорить — она точно помнила, что они уже о чем–то беседовали. И вообще она чувствовала, что начинает сердиться из–за пренеприятной манеры Шелкопряда отпускать слишком уж короткие замечания. Ну что ж, Алиса приготовилась идти в наступление и со всей серьезностью произнесла:
- Полагаю, сначала вы должны сказать мне, кто
- Почему? - спросил Шелкопряд.
Этот простой вопрос оказался настоящей неразрешимой загадкой; Алиса не могла найти ни одной подходящей причины, почему. А поскольку Шелкопряд, казалось, был сильно не в духе сегодня, она просто повернулась и пошла прочь.
- Эй, вернись! - окликнул он ее. - Мне нужно сказать тебе кое–что важное!
Это звучало так многообещающе, что Алиса тут же вернулась.
- Никогда не выходи из себя, - сказал Шелкопряд.
- И это все? - спросила Алиса, подавляя растущее в ней раздражение.
- Нет, - ответил Шелкопряд.
Алиса решила, что можно и подождать — ведь все равно ей особо некуда было спешить. Возможно, ее собеседник действительно изречет, в конце концов, что–нибудь небесполезное.
Несколько минут Шелкопряд только молча попыхивал своим кальяном, не произнося ни слова. Но наконец он отложил курение и промолвил:
- Так значит, ты думаешь, что изменилась.
- Боюсь, что так, сэр, - с готовностью подтвердила Алиса. - Я не могу вспомнить некоторых вещей, самых обычных вещей… И у меня не получается хотя бы десять минут оставаться самой собой.
- Не можешь вспомнить
- Ну, например, я хотела рассказать «Трудолюбивая пчела…», а у меня получилось что–то совсем–совсем другое, - пояснила Алиса очень грустным голосом.
- Хм… Повтори: «Ты старик, папа Вильям».
Алиса сложила руки, как складывала их всегда, когда отвечала урок и начала:
- Ты старик, папа Вильям, твой волос - седой, -
Сын изрек послесытнообедно. -
Но частенько стоишь, - вижу, - вниз головой.
В твои семьдесят это не вредно?
- В ранней юности, - были отцовы слова, -
Я боялся расстаться с мозгами.
Но теперь–то уж знаю: пуста голова;
И спокойно стою вверх ногами.
- Ты старик, - сын твердит, - я уже говорил.
Жирнотелен. Но каждое утро
Лихо делаешь сальто назад у двери.
Как тебе удается так шустро?
