– Видишь ли, этого все равно не избежать, – сказал Кот, – ведь мы тут все ненормальные. Я ненормальный. Ты ненормальная.

– А почему вы знаете, что я ненормальная? – спросила Алиса.

– Потому что ты тут, – просто сказал Кот. – Иначе бы ты сюда не попала.

Хотя такой ответ не совсем устраивал Алису, она не могла удержаться от дальнейших расспросов.

– А почему вы знаете, что вы ненормальный? – спросила она.

– Начнем с собаки, – сказал Кот. – Возьмем нормальную собаку, не бешеную. Согласна?

– Конечно! – сказала Алиса.

– Итак, – продолжал Кот, – собака рычит, когда сердится, и виляет хвостом, когда радуется. Она, как мы условились, нормальная. А я? Я ворчу, когда мне приятно, и виляю хвостом, когда злюсь. Вывод: я – ненормальный.

– Разве вы ворчите? По-моему, это называется мурлыкать, – сказала Алиса.

– Пусть называется как угодно, – сказал Кот. – Ты вечером будешь на крокете у Королевы?

– Ой, я бы очень хотела, – сказала Алиса, – да только меня что-то еще не приглашали.

– Значит, до вечера, – сказал Кот и исчез.

Не сказать, чтобы Алиса так уж сильно этому удивилась – она уже привыкла ко всяким чудесам, – но все-таки она долго не могла отвести глаз от ветки, на которой только что сидел Кот. Как вдруг он появился снова.

– Кстати, чуть не забыл спросить, – сказал он, – что случилось с тем ребенком?

– Он превратился в поросенка, – честно ответила Алиса.

– Так я и думал, – сказал Кот и опять исчез.

Алиса подождала немного, втайне надеясь, что он снова появится, но кота все не было, и она пошла в ту сторону, где, по его словам, жил Очумелый Заяц.

«Шляпы я и раньше видела, – думала она, – а Заяц, конечно, намного интереснее! А потом, ведь сейчас май месяц, а не март, – может, он уже поправился, стал нормальный…»

Тут она подняла глаза. Перед ней на ветке опять сидел Кот.

– Как ты сказала: «в поросенка» или «в карасенка»? – с живым интересом спросил он.

– Я сказала «в поросенка», – отвечала Алиса, – и можно вас попросить не исчезать и не появляться все время так внезапно, а то у меня прямо голова кружится!

– Договорились, – сказал Кот и на этот раз действительно стал исчезать по частям, не спеша: сначала пропал кончик хвоста, а потом постепенно все остальное; наконец осталась только одна улыбка, – сам Кот исчез, а она еще держалась в воздухе.

«Вот это да! – подумала Алиса. – Кот с улыбкой – и то редкость, но уж улыбка без кота – это я прямо не знаю что такое!»

Очень скоро показался невдалеке дом Очумелого Зайца: трубы на нем были в виде заячьих ушей, а крыша покрыта заячьим мехом, так что Алиса сразу догадалась, что это тот самый дом.

Дом был такой большой, что она побоялась подойти к нему – сперва она съела немножко гриба из ЭТОЙ руки и стала ростом раза в два побольше. Да и то она сильно замедлила шаги.

«А вдруг он все-таки бешеный, – думала она, – пожалуй, лучше мне было пойти к Шляпе!»

Возле дома под деревом был накрыт к чаю стол; Шляпа и Заяц пили чай, а между ними помещалась на стуле Садовая Соня – хорошенький маленький зверек вроде белочки. Она крепко спала; Шляпа и Заяц облокачивались на нее, как на подушку, и разговаривали через ее голову.

«Бедная Соня, – первым делом подумала Алиса, – ей, наверное, очень неудобно! Хотя раз она так крепко спит, то, значит, не сердится».

Еще она заметила, что, хотя стол был очень большой и весь уставлен посудой, вся троица теснилась в уголке, на самом краю.

– Мест нет! Мест нет! – дружно закричали Заяц и Шляпа, как только заметили Алису.

– Места сколько хочешь! – возмутилась Алиса. И она уселась в свободное кресло на другом конце стола.

– Не хочешь ли торта? – любезно предложил Заяц.

Алиса оглядела весь стол, но там ничего не было, кроме чайников и чайной посуды.

– Какого торта? Что-то я его не вижу, – сказала она.

– Его тут и нет, – подтвердил Заяц.

– Зачем же предлагать? Это не очень-то вежливо! – обиженно сказала Алиса.

– А зачем садиться за стол без приглашения? Это не очень-то вежливо! – откликнулся, как эхо, Заяц.

– Я не знала, что это ваш стол, – объяснила Алиса. – Я думала, он накрыт для всех, а не для вас троих!

– Не мешало бы тебе постричься, – неожиданно сказал Шляпа.

Это были первые его слова, хотя все это время он рассматривал Алису с большим любопытством.

– Делать замечания незнакомым людям – очень грубо! – наставительно сказала Алиса. – Так меня учили!

Шляпа сделал большие глаза – видимо, это замечание его сильно удивило. (Хорошенько подумав, его можно понять!) Однако в ответ он сказал вот что: – Какая разница между пуганой вороной и письменным столом?[12]

«Вот это совсем другой разговор! – подумала Алиса. – Загадки-то я люблю! Поиграем!»

– Кажется, сейчас отгадаю, – прибавила она вслух.

– Ты думаешь, что могла бы отыскать отгадку? – удивленно спросил Заяц.

– Конечно, – сказала Алиса.

– Так бы и сказала! – укоризненно сказал Заяц. – Надо говорить то, что думаешь!

– Я всегда так и делаю! – выпалила Алиса, а потом, чуточку подумав, честно прибавила: – Ну, во всяком случае… во всяком случае, что я говорю, то и думаю. В общем, это ведь одно и то же!

– Ничего себе! – сказал Шляпа. – Ты бы еще сказала: «я вижу все, что ем», и я «ем все, что вижу» – это тоже одно и то же!

– Ты бы еще сказала, – подхватил Заяц, – «я учу то, чего не знаю» и «я знаю то, чего не учу» – это тоже одно и то же!

– Ты бы еще сказала, – неожиданно откликнулась Соня, не открывая глаз, – «я дышу, когда сплю» и «я сплю, когда дышу» – это тоже одно и то же…

– Ну для тебя-то это одно и то же, – сказал Шляпа, и на этом беседа оборвалась.

Пока все молчали, Алиса лихорадочно пыталась вспомнить все, что ей было известно про пуганых ворон и письменные столы. Сведений у нее, увы, было не так много.

Шляпа достал из кармашка часы, озабоченно посмотрел на них, встряхнул, поднес к уху и опять встряхнул. Он первым нарушил молчание.

– Какое сегодня число? – обратился он к Алисе. Алиса посчитала в уме, подумала немного и сказала:

– Четвертое мая!

– Врут на два дня, – вздохнул Шляпа. – Говорил я тебе – нельзя их смазывать сливочным маслом! – добавил он, сердито глядя на Зайца.

– Да ведь… Да ведь… масло было высшего сорта! – неуверенно возразил Заяц.

– Ну и что? Все равно туда могли попасть крошки! – продолжал ворчать Шляпа. – Незачем было мазать механизм хлебным ножом!