— Вы еще что-то хотите, милорд?

Вначале казалось, что Анатоль ее не услышал, но затем он негромко ответил:

— Да.

— Чего же?

— Тебя!

У Медлин перехватило дыхание. Она никак не ожидала услышать подобное, но это было так похоже на Анатоля с его грубой прямотой! Ни страстных признаний, ни пылких просьб. Просто слово, которое поразило ее, словно удар молнии.

— Вы… вы имеете в виду… то самое? — дрожащим голосом спросила она, боясь, что ошиблась.

Нет, не ошиблась. Анатоль шагнул к ней, и на его лице желание мешалось с мольбой о прощении.

— На этот раз я не причиню тебе боли, Медлин. Клянусь. Не надо бояться.

Сердце ее бешено колотилось, но не от страха. Казалось, целую вечность она ждала, что Анатоль вернется в ее постель… Только она не предполагала, что это произойдет сегодня — после всех волнений, ссор и кровавых драк, после вечера, когда они были, как никогда, далеки друг от друга.

Когда Анатоль обнял ее за талию и привлек к себе, Медлин положила руки ему на грудь.

— Но… но почему?

— Что — почему? — Он коснулся губами ее виска, прерывисто и учащенно дыша.

— Почему вы этого хотите?

— Потому что вы моя жена.

— Но почему именно сейчас? После того, как мы…

— Ради бога, Медлин, неужели обязательно во всем искать причину? — вырвался у Анатоля не то стон, не то смех. — Сегодня больше никаких вопросов.

И, наклонясь, закрыл ей рот твердыми влажными губами. Этот поцелуй, начавшийся лишь затем, чтобы вынудить ее замолчать, становился все жарче, а губы Медлин помимо воли отвечали жадным губам Анатоля. Давно уже Анатоль не целовал ее так — ненасытно, вбирая в себя ее сладость, обжигая биением распаленной мужской крови. Медлин уже успела забыть вкус его поцелуев и чувственное ожидание, которое посетило ее в первую брачную ночь. Все ее существо трепетало в сладостном предвкушении.

Если бы только Медлин могла отдаться на волю этой упоительной магии! Увы, она все еще размышляла и сомневалась. Что привело Анатоля в ее спальню? Может быть, его подстегнули басни о том, какую великую страсть возбуждают Сентледжи в своих женах?

Или он намерен овладеть ею по той же причине, по какой вручил меч? Потому что так полагается? Первой прервав поцелуй, Медлин отстранилась, открыла глаза и взглянула в лицо мужа, пытаясь найти ответы на свои вопросы. К ее удивлению, комната была погружена во тьму. За время поцелуя свечи почему-то погасли.

Медлин не могла разглядеть лица Анатоля, лишь его смутный абрис был виден в янтарных отсветах догорающего огня. Теперь она понимала, каково было бедной Психее, когда ее держал в объятиях мужчина, невидимый, непостижимый.

Анатоль крепко прижимал к себе жену, покрывая лихорадочными поцелуями ее волосы. Она казалась такой тонкой и хрупкой на ощупь, что он боялся сломать ее. Медлин не отталкивала его, ее тело было мягким и податливым, но в то же время Анатоль ощущал глубинное сопротивление, равнодушие, которое доводило его до отчаяния.

Медлин оставалась все так же холодна, а Анатоль не хотел принуждать ее, особенно после нынешнего вечера.

Он пришел в спальню только для того, чтобы попросить прощения, но, когда увидел Медлин, все рыцарские намерения пошли прахом. Женственные изгибы ее тела так соблазнительно проступали под тонкой белоснежной тканью, волосы цвета червонного золота ниспадали на обнаженные плечи.

Медлин несла красоту, спокойствие и разум в его мир, где бушевали грозы и царствовало сентледжское безумие.

Желание неудержимо нарастало, а в голове звучали слова Мариуса: «Иди к своей жене, пока не поздно»… Анатоль сжал в ладонях лицо Медлин, покрывая его быстрыми горячими поцелуями, сам не зная, чего больше в его ласках — страсти или отчаяния.

Будь все проклято! Он Сентледж, а Медлин — его выбранная невеста. Она должна трепетать от желания при одном его виде. И он добьется этого, черт возьми! Анатоль подхватил жену на руки, и она от неожиданности тихонько ахнула.

Едва не споткнувшись в темноте, Анатоль отнес ее на постель, положил на покрывало, стал поспешно снимать с себя рубашку. В этот миг вспышка молнии озарила комнату, и он увидел широко раскрытые глаза Медлин.

Он застыл на месте, поняв, что чуть было не повторил ошибку первой брачной ночи, когда напугал ее видом своей наготы, овладел ею слишком быстро и яростно.

За ужином он вел себя, словно дикий зверь, зато теперь должен оправдаться в ее глазах и быть настоящим джентльменом. Вся его плоть пылала, изнывая от неутоленной страсти, но он стиснул зубы, и хотя бы отчасти овладел собой. Не раздеваясь, он осторожно вытянулся на постели рядом с Медлин.

В темноте он потянулся к ней, дрожащие от страсти руки неловко скользили по ее лицу, изящному подбородку, нежной шее.

Медлин лежала неподвижно и безучастно. Перемена в Анатоле озадачила ее, и ответное желание, вспыхнувшее было во время поцелуя, угасло. Она положила руки ему на плечи, но ощутила не теплую гладкую кожу, а грубую ткань рубашки.

Руки Анатоля касались ее тела через пеньюар, замирая именно тогда, когда ей хотелось продлить ласку, не доходя до самых чувствительных мест. В Медлин нарастало раздражение.

Почему Анатоль не хочет раздеть ее, как сделал это в прошлый раз, почему не разденется сам? Даже башмаков не снял. Неужели нельзя зажечь хоть одну свечу, чтобы можно было видеть, что он делает?

Эти вопросы уже вертелись у нее на кончике языка, но она вспомнила железное правило Анатоля — что любить друг друга надо в молчании.

Когда он бережно поцеловал ее в губы, Медлин едва удержалась от разочарованного вздоха. Она, должно быть, самая капризная и неразумная женщина на свете! Ведь это именно то, чего она так хотела, - нежный и скромный любовник.

Но почему тогда ее ум непрестанно возвращается к тому странному видению? Анатоль везет ее на коне по вересковой пустоши, укладывает на землю, обнимает с такой неистовой силой, что все мысли улетают прочь и наступает блаженное забвение чистой страсти.

Слабый привкус ее фантазий ощущался в нежности этого поцелуя, но лишь отчасти. Обещание, но не свершение. Сдержанные ласки Анатоля совсем не походили на воображаемое безумство плоти.

У нее не было никакого опыта в любви, но сердцем Медлин чуяла — в том, что сейчас происходит между ней и Анатолем, многого не хватает. Медлин подчинилась, когда он приподнял подол ее ночной рубашки и приспустил свои панталоны, чтобы их тела могли соединиться во тьме. Когда он вошел в нее, она не ощутила боли, только щемящую тоску. Как может мужчина овладеть женщиной и при этом оставаться столь далеким и чужим?

Она жаждала услышать звук его голоса, хоть одно ласковое слово, но слышала лишь учащенное дыхание. Движения его тела казались беспорядочны, и в них не было даже прежнего намека на упоительную страсть.

Медлин долго сдерживала слезы, но к тому времени, как все кончилось, они уже ручьями струились по ее щекам. Анатоль рухнул рядом с ней, его мускулистое тело еще сотрясали последние судороги удовлетворения.

Медлин смахнула слезы, возмущаясь собственной глупости. Анатоль не причинил ей боли. Он обращался с ней бережно, словно она сделана из фарфора. Откуда же тогда эта пустота в сердце, почему не иссякает поток слез?

Теперь она радовалась спасительной темноте, особенно когда Анатоль, едва успев перевести дух, приподнялся на подушке и склонился над ней.

— На этот раз было лучше? — еще задыхаясь, спросил он.

— Да, — В первый раз в жизни Медлин решила солгать.