У Сайласа и Ма Бриттен (писал Джек) была одна чрезвычайно смелая задумка: серия хорошо продуманных краж: даже без прикосновения к вещам. Как только они научат Софину и меня действовать на уровне искусства, обещал Сайлас, кража для нас станет похожей на охоту с хорьками- ищейками, только не будет необходимости носить с собой клетку для них.
С его точки зрения, это будет неплохой бросок вперед. Прежде всего ваш покорный слуга влезает в дымоход, – а я к тому времени умел это делать так же легко и быстро, как спрыгнуть с кровати, – и зажигает свечу, а затем осматривает все замки на буфетах и горках. Если необходимо, я открываю дверь в кухню и свистком вызываю взломщика, здоровенного придурка, бывшего боксера, по имени Вексхолл, получившего в свое время слишком много ударов по голове. Ему же надо сделать сущий пустяк – взломать замки и поскорее исчезнуть с глаз долой; за это он получит свои шесть пенсов серебром. А затем приходит очередь Софины, она входит в дом с маленьким букетиком цветов в руке, – я и сам не знаю, для чего это, – в премиленькой шляпке. Именно ей доверялось отобрать самую дорогую серебряную посуду, я же, ее черномазый помощник, должен был упаковать нашу добычу в мешок с сажей. Мы с Софиной, счастливые восьмилетки, всегда работаем вместе и при этом без умолку болтаем,
Сайлас тем временем договаривался со старым мусорщиком мистером Фиггсом о доставке мешка, который я всегда оставлял для него за дверью. Сайлас говорил мне, что мистер Фиггс уверен, будто он таскает мусор и золу, и был рад таскать их к себе на свалку в Уэппинг, получая за это по пенни за мешок. Возможно, это была ложь, но тогда я верил этому.
Летом 1801 года нам удалось выполнить двадцать таких «заданий». Дела наши шли настолько хорошо, что до того, как в лондонских особняках стали разжигать камины ежедневно, мы успели покинуть наш гнилой маленький дворик у Лондонского моста и переселиться вместе с Сайласом и Софиной в Айлингтон. Мы сняли весь этаж над табачной лавкой на Верхней улице, и здесь Ма Бриттен продолжала свою деятельность так же успешно, как всегда, изготовляя чудодейственные «колбаски» и помогая своим клиенткам. Если раньше она врачевала в отгороженном занавеской закутке у печки, то теперь пользовала их в небольшой комнатке в дальнем конце дома.
Никто из нас больше не промышлял на бойнях в Смитфилде. Ма Бриттен, дав записку и полкроны на расходы, посылала меня в лавку приличного мясника, где краснолицые парни, каждого из которых звали мистером Айресом, завертывали мне в бумагу несколько отбивных из молодого барашка или кусок печенки.
Моя жизнь стала намного лучше, Я ел много мяса с тушеным картофелем. Том редко бывал здесь, но приходя, больно выкручивал мне руки или другим образом причинял мне боль. Если нам не разрешали играть с приличными детьми, Софина и я никогда не скучали вдвоем. Сайлас, надо отдать ему должное, часто водил нас в парк, где мы играли в прятки, серсо или прыгали через обруч.
Увы, жизнь Тома не была такой веселой, он тосковал по дому. Каждое воскресенье на рассвете он покидал дом своего мастера и направлялся в Айлингтон еще до того, как зазвонят колокола к заутрине. Я просыпался от громкого стука его больших башмаков по лестнице. Попав в наш новый дом, он тут же шел в комнату матери, залезал к ней в кровать и начинал плакаться.
Том не любил ни Сайласа, ни Софину. Мне как бы повезло от этого, потому что он перестал ненавидеть меня. Теперь я был его приятелем и в свои воскресные визиты он старался все время проводить со мной, делясь секретами, надеждами и планами.
В одно сентябрьское утро, когда я не успел еще озябнуть после теплой постели, он потащил меня в Сент-Джеймс-парк. Здесь он купил мне стакан молока у лотка с коровами, где всегда продавали парное молоко; возле него всегда было много девушек-служанок, которым кто-то сказал, что нет ничего лучше для цвета лица, чем стакан молока. Но Тому было не до девушек.
Он заботился обо мне. Все время следил за мной. С его длинного костлявого лица не сходила настороженность и недовольство.
– Сайлас покупает тебе молоко?
Но правде говоря, Сайлас часто угощал нас с Софиной молоком, но я знал, что мне надо отрицать это.
– Этот злодей держит вас в черном теле, – заявлял решительно Том. – Он использует вас, забирает у вас все деньги и даже стакан молока не купит.
Я пробовал было возразить и сказал, что он многому меня научил.
– Нам совсем не нужно, чтобы посторонние люди ночевали в нашем доме, – проворчал Том в ответ.
Я сначала подумал, что он говорит об одной из клиенток Ма Бриттен, которую всю ночь рвало в маленькой комнатушке в конце дома, и согласился с ним, сказав, что мне тоже это не нравится.
– Нам надо спустить его с лестницы, – продолжал Том, – вместе с его латинскими книгами.
– Кого?
– Сайласа, дурная твоя голова, о ком мы еще говорим?
Я напомнил Тому, что это Сайлас устроил нам такую хорошую новую жизнь, без него мы бы по-прежнему жили в одной комнатенке на Пэппер-Элли-стэйрс.
– Зато мы были там счастливы, – упорствовал Том, – до тех пор, пока он не появился и не сунул свой длинный красный нос в нашу жизнь. Ты и я, и Ма, у нас были хорошие денечки. У нас не было
