– О, вы отказались бы, не так ли, приятель?

Констебл не то чтобы вздохнул, но плечи его опустились, и он погрузился в печальное молчание, которое дало свои результаты.

– Вы хорошо знаете его? – наконец прервал молчание Мэггс.

– Я знаю его друзей, это так.

– Они могут отвести меня к нему?

– Не следует наносить неожиданные визиты джентльменам, мистер Мэггс.

– В таком случае, скажите, вы можете передать ему письмо?

– Это вполне возможно.

– А ваши друзья смогут передать мне ответ мистера Фиппса или же устроить мне встречу с ним?

– Если мои друзья найдут его, то смогут передать вашу записку. Большего я не обещаю.

– Это больше, чем записка. Попросите ваших друзей передать ему, что Джек ждет его. Скажите им, что я буду ждать его. Нет, не так. Пусть они просто сообщат ему, что у них есть для него некоторые бумаги от меня. Я передам их им перед тем, как они встретятся с ним, и, прошу, пусть они подождут, пока он прочитает эти бумаги. Они могут подождать, скажем, один час? Я им хорошо заплачу.

На губах Констебла было подобие улыбки.

– Мои друзья – это мои друзья. Они не берут платы за услуги, мистер Мэггс.

– Вы тотчас свяжетесь с ними?

– Я встречусь с ними в понедельник. – Констебл устало поднялся. – В свой свободный день.

Но до понедельника было еще три дня. Мэггсу казалось невозможным ждать еще три дня.

Как обычно, Мерси удалось услышать почти все из того, о чем говорили мистер Бакл и Джек Мэггс, и хотя она не возвращалась в столовую, пока Мэггс так неожиданно не был отправлен чистить столовое серебро, но все же поняла, что Джек необдуманно выдал хозяину информацию, которую она ему сообщила: шрамы на его спине видели все.

Ставя чайник со свежезаваренным чаем на загроможденный посудой стол, она знала, что хозяин, без сомнения, догадался, кто повинен в сплетнях. Бакл был щедрым человеком, но злым на язык, когда рассержен. Убирая пустую чашку со стола, она думала, что теперь уже хозяин вполне может выгнать ее из своего дома.

Мерси была гордой молодой женщиной, и ей было не все равно, у кого служить и почему. Но когда речь шла о том, что можно потерять доброе мнение хозяина о себе, она была готова пожертвовать даже собственным достоинством.

Ее единственной надеждой было теперь одно – дождаться, когда мистер Бакл по-настоящему и в полную силу проявит свой темперамент и прямо обвинит ее в преступлении. Тогда она, возможно, не отрицая своей вины, хотя бы сможет попросить у него прощения. Она готова будет лизать его башмаки и ей будет нравиться их вкус. Она станет червяком и заползет ему в ухо, проникнет в его вены и кровь и удобно обоснуется в его злом маленьком сердце. Но когда она ставила перед ним чашку с чаем, хозяин посмотрел на нее холодным и странным, каким-то кошачьим взглядом, и она поняла, что он не выйдет из себя. Он даже словом не обмолвился о ее проступке.

Он сказал, что сегодня хороший день.

День был хуже не бывает – серый туман и моросящий дождь.

Сказав, что вполне насытился, он отодвинул стул и, одарив ее еще одной тонкогубой улыбкой, покинул столовую. Растерзанная рыба на брошенной тарелке подтверждала, как он все-таки сердит и раздражен.

Мерси всегда любила эту столовую с ее большим круглым столом и янтарно-лиловыми стеклами в окнах. Иногда, обслуживая хозяина за столом, она представляла тот день, когда наконец станет миссис Бакл. Когда за окном были дождь и ветер, ей было особенно приятно стоять за несгибаемой спиной маленького человека и, заложив руки назад, вертеть пальцами вокруг того пальца, на который однажды, возможно, будет надето обручальное кольцо.

Теперь же, собирая со стола на поднос приборы и чайную посуду, она вспомнила трущобу, в которой жила на Феттер-лейн. От мысли, что она снова может вернуться туда, у нее все сжималось внутри.

Лучше умереть, чем снова вернуться к той жизни, и если уж невозможно исправить то, что наделала ее болтливость, она непременно должна объяснить свое положение Джеку Мэггсу. Он не должен подвергать ее такому риску.

В буфетной мисс Мотт резала печенку, но Мерси даже не заметила ее, и принявшись было мыть посуду, вдруг тут же все бросила. Все ее мысли были только об одном: необходимо немедленно сказать Джеку Мэггсу, что он должен держать свой рот на замке. Если он расскажет о ее визитах к нему по крыше, она погибнет навсегда.

Мерси поспешила по коридору в ту комнату, где он должен находиться. Она обогнула пролет лестницы, где круглолицая экономка пересчитывала банки с соленьями.

– Да, Мерси?

– Мне нужны лимонные корки, чтобы очистить бронзу в столовой, мэм.

Миссис Хавстерс дала ей две тронутые плесенью лимонные корки. Мерси не ожидала встречи с экономкой и впопыхах не придумала лучшего предлога для своего появления здесь. Таким образом, она сама стала жертвой выдумки о лимонных корках. Теперь ей предстоит вернуться в столовую и чистить бронзу.

В столовой она увидела мистера Мэйкписа, сидевшего за столом вместе с ее хозяином. Мистер Мэйкпис