в заросли колокольчиков.

– Положите свои идиотские руки за голову.

Тоби подчинился, но, почувствовав чужие пальцы на поясе брюк, тут же опустил их, защищая самую интимную часть своего тела.

– Пожалуйста, Джек… Нет, нет!

Вместо ответа он получил острый укол в большой палец и вскрикнул от боли. Австралиец уже расстегивал пуговицу на поясе брюк, а затем его ужасные руки добрались и до ширинки. Оцепенев от ужаса, Тоби глазами, полными слез, смотрел на него и на верхушки деревьев. Он чувствовал, как убийца уже принялся пороть его брюки.

– А теперь суньте руки в карманы.

Тоби представил себе ждущие его ужасные последствия, однако, когда он ответил, голос его был ровным.

– Вы хотите увидеть сына, – сказал он. – Было бы разумным понять, что моя помощь – ваш единственный шанс.

– Суньте руки в карманы, Тоби.

Тобиас подчинился и, медленно сунув руки в карманы, обнаружил, что дна у карманов нет, они обрезаны.

359

III'

– Не двигайтесь, – далее скомандовал Мэггс, затем тоже сунул свою руку в правый карман Тобиаса и быстро обвязал кисть его правой руки шнуром. Потом он то же проделал с левой рукой своего пленника.

– Не натягивайте шнур, – приказал Мэггс.

Но Тобиас не послушался и, потянув руки в стороны, почувствовал, что его кисти связаны между собой, как наручниками.

– Не натягивайте шнур, если не хотите, чтобы вам стало еще хуже.

Затем Мэггс, зажав нож в зубах, сам застегнул писателю брюки и помог ему встать на ноги.

Тоби, взглянув на лицо бандита, увидел, что тот, несмотря на нож в зубах, широко улыбался. А вынув изо рта эту помеху, Мэггс откровенно расхохотался.

– Посмотрели бы вы на себя. А ведь вы думали, что я отрежу вам кое-что.

Тоби стоял со связанными руками в карманах и понимал, какую жалкую и печальную картину он собой представляет.

– А теперь, – сказал Мэггс, – пересчитайте свою мелочь в карманах, Тоби, и убедитесь, что у вас есть ваш пенни с двумя фартингами в придачу. – Сказав это, он обнял Тоби за плечи и прижал его голову к своей груди, заставив вдохнуть в себя то, что навсегда останется для Тоби «запахом каторжника», запахом холодного соленого пота. – Пойдемте, ваша светлость, – ободряюще промолвил Джек Мэггс, – вы подсчитаете свои капиталы по дороге в Лондон.

И двое мужчин зашагали по цветущему лугу к дороге. Высокий и крепкий из них продолжал смеяться, а тот, кто был пониже ростом, с покрасневшим от конфуза лицом, был мрачен и угрюм. Он шел, глубоко засунув руки в карманы брюк, навстречу тому, чего так хотелось избежать.

Когда в Глостере ее плененному мужу помогали сесть в дилижанс, в Лондоне Мери Отс уже спустилась в гостиную и, к своему великому неудовольствию, увидела в ней Лиззи, которая обычно любила понежиться в постели и вставала только к завтраку. Однако сейчас она сидела у окна, сложив руки на животе, словно жена капитана, ждущая мужа из дальнего плавания.

– Этот мальчишка из лавки Джонсов дождется, что его переедут, – сказала Лиззи.

Мери воздержалась от комментариев. Она опустилась на низкий стул, на котором любила кормить грудью ребенка.

– Он перебегает через дорогу за своим обручем, невзирая на экипажи. Так и под копыта лошади попасть можно.

– Лиззи, ты ждешь возвращения Тобиаса?

Свет из окна не падал на лицо ее сестры, оно было в тени, но Мери уловила некую фальшивость в голосе Лиззи, когда та воскликнула:

– Он приезжает сегодня, Мери? Мери не сочла нужным ответить.

– Сегодня, не так ли? – повторила вопрос Лиззи. Эта неискренность сестры была столь отвратительна Мери, что она не смогла больше притворяться.

– Ты знаешь столько же, сколько и я, Лиззи.

– Нет, я думаю, что ты знаешь больше, Мери. Посмотри, как ты оделась.

Мери тоже заметила, как была одета Лиззи в это утро: на ней было ярко-голубое поплиновое платье и лучшая шаль на плечах.

– Думаю, ты получила от него весточку, – неосторожно настаивала Лиззи. – Потому что надела свое бархатное платье.

Предположение, что она надела свое лучшее платье, дабы понравиться мужу, настолько оскорбило Мери, что ей понадобилось какое-то время, прежде чем она смогла спокойно ответить: