смущал и конфузил. Создавалось такое впечатление, что Ник находится на базаре и изучает товар. Поэтому я не любила оставаться с ним наедине.
– Вам очень идет цвет морской волны, – сделал он комплимент.
Еще бы. За это длинное вечернее платье я выложила приличные деньги. Платье было из голубого атласа, с большим вырезом на спине и не вызывающим на груди. Оно хорошо облегало мою фигуру. Когда я вышла из примерочной, у Мэта открылся рот. Он долго не мог произнести ни слова, а потом выдавил: «Вот это да!».
Сейчас я жадно искала глазами своего спасителя. Только с Мэтом я чувствовала себя в безопасности, когда Ричмонд находился в радиусе трех метров.
– Спасибо, – ответила я Нику на комплимент.
– Элизабет, позвольте вам представить Карла Кетберри, – кряхтя предложил Ник.
Мое сознание мигом отключилось. Передо мной стоял высокий мужчина лет тридцати с потрясающим телосложением. Светловолосый красавец улыбнулся. Его зеленые глаза переливались как изумруды. Оказывается, греческие боги иногда спускаются на землю… В нью-йоркской галерее расхаживал сам Аполлон. В горле пересохло, и я большим глотком допила шампанское.
– Очень приятно, – сказал Карл и поцеловал мне руку.
От прикосновения его горячих чувственных губ по моему телу пробежали мурашки. Теплая волна захлестнула меня.
– Чем занимаетесь, Элизабет? – спросил Карл.
– Она художница, – ответил за меня Ричмонд.
А я уже забыла, что Ник Ричмонд стоит со мной рядом и пытается напомнить о себе. Мне показалось, что галерея опустела, остались только я и Карл. И мне это было по душе.
– Значит, творческий человек… – приятный голос очаровывал меня со страшной силой.
– А вы критик? – попыталась начать беседу я.
– Нет, просто любитель. – Карл улыбнулся. – Ваше лицо мне знакомо. Мы не встречались?
О боже! Он видел скандальные сводки в прошлом году! Больше всего на свете я хотела, чтобы тот ужас поскорей все забыли. Я теперь другая Элизабет Уокер!
– Нет, мы не встречались, – ответила робко я.
– Значит, вы приходили ко мне во сне, – произнес тихо Карл.
От этих слов у меня голова пошла кругом.
– Вы всем говорите такие красивые слова? – Я нервно вертела в руках пустой бокал из-под шампанского.
– Нет, просто я люблю женщин! – Карл весело рассмеялся.
– А женщины любят вас? – иронично спросила я.
– Спросите у них…
– Хорошо, когда увижу, обязательно поинтересуюсь! – пошутила я.
– Вам принести еще шампанского? – спросил он.
Я торопливо кивнула, и греческий бог отправился добывать мне шипучий напиток.
– Ты не скучаешь? – подошел сзади Мэт.
– Не приходится! – ответила я, не отводя глаз от Карла.
– Хорошо, мне нужно переговорить с Ником.
– Ага, – без эмоций произнесла я.
Мэт удивленно посмотрел на меня и отошел. Я всегда была против того, что он оставляет меня одну больше чем на полчаса. Поэтому его явно поразило мое безразличие.
Через полчаса мы с Карлом непринужденно беседовали.
– Как вы ищите вдохновение? – спросил Карл.
– Не знаю. Вдохновение не предупреждает, когда хочет заглянуть в гости к моему воображению. В основном, это происходит во сне. Утром просыпаюсь, и руки сами тянутся к кисточкам. – Я отпила шампанского.
– А вот я слышал много рассказов о поисках музы. Одни уверяют, что если надеть любимую одежду или обувь, к примеру, растоптанные тапочки, то вдохновение приходит как по заказу. Другим нужно долго всматриваться в горизонт. Третьим необходимо посмотреть на фотографии шедевров, тогда они сразу же начинают творить, – поведал Карл.
– Интересно. Но я не пробовала ни первое, ни второе, ни третье.
– О чем ваша последняя картина? – поинтересовался мой собеседник.
– Я изобразила пионы на клумбе. Они растут у нас в саду, где очень мало света, но при этом растение пышно расцветает и тянется туда, где сквозь кроны деревьев пробиваются солнечные лучи.
– Забавно.
– Пионы – это только изображение. А смысл… он совсем не связан с этими цветами, – я решила рассказать ему замысел картины, которая будет висеть на этой стене через пару недель.
– Расскажите, мне очень любопытно. – Карл взял полный бокал с шампанским.
– По вашему мнению, кто такой богач? – спросила я.
– Человек, который может себе позволить практически все, – ответил Карл и улыбнулся.
– Вы не правы. Богатый человек – не тот, у кого все есть, а тот, кто довольствуется малым. – Я посмотрела на реакцию Карла.
Он задумался, потом пожал плечами.
– Могу ответить лишь одно: у двух людей на один и тот же предмет могут быть абсолютно разные точки зрения.
– С этим трудно не согласиться, – усмехнулась я.
– Не хотите выйти на свежий воздух? – спросил Карл, предлагая мне руку.
Мы поднялись на третий этаж и вышли на открытую террасу. Перед нами расстилалось темное небо с многочисленными звездами. Я села на соломенный стульчик.
– Люблю смотреть на звезды… – призналась я. – Они многое знают, но молчат.
Карл присел рядом и поставил бокал на столик.
– Карл, а вы верите в падающую звезду?
– Чтобы ее увидеть, нужны выдержка и терпение. А я не люблю ждать. – Карл расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и откинулся на спинку соломенного стула.
– А мне нравится наблюдать, – сказала я и взглянула на звезды.
В моей памяти сразу всплыл эпизод, когда мы с Мэтом лежали в машине и любовались ночным небом. Три года назад, в ту ночь, я даже не догадывалась, что моя мечта осуществится. Кажется, что это было совсем недавно, а прошло очень много времени. Как быстро оно утекает!
– Как вам выставка? – прервал мои размышления Карл и достал из кармана сигару.
– Я уважаю талант Ван Гога, но не стремлюсь писать в его стиле.
– Почему? – Карл посмотрел вдаль.
– Картины Ван Гога по энергетике пессимистичны, даже те, которые на первый взгляд кажутся яркими и радостными. Депрессия и беспокойство сопровождали его всю жизнь. Он был безумцем, – ответила я.
– Все творческие люди безумцы.
– Возможно, но только если творчество вытесняет все чувства и полностью заполняет душу и сердце, – пояснила я. – Человек сходит с ума, если он живет только ради искусства и забывает о других важных ценностях.
– Разве картины для вас не главное? – Карл взглянул на меня.
– Это всего лишь моя работа. Любимая работа.
– Вы рисуете, чтобы получить деньги? – Карл поставил пустой бокал шампанского.
– Не совсем. Деньги, конечно, мне нужны, как и всем, но их можно заработать и иначе. Я рисую, прежде всего, чтобы получить удовольствие.
– И прославиться, – добавил Карл.
– Знаете, недавно поняла, что слава для меня не так уж важна.
– А мне всегда казалось, что слава и деньги – это два драгоценных кубка, которые хочет заполучить любой человек, – заметил Карл.
