– В таком случае я выйду замуж за Стивена Элиота.
Она сказала это, рассчитывая задеть его самолюбие, но слова прозвучали как окончательное решение. Гриф склонил голову и прижал кулаки ко лбу.
– Я не позволю вам сделать это, – мрачно произнес он.
– Что ж, попробуйте!
Гриф опустил руки, и Тесс замерла; она боялась, что он тут же направится к двери. Однако Гриф пересек комнату и опустился перед Тесс на колени, затем взял ее холодные руки и, склонив голову, до боли сжал их.
– Черт побери, – прошептал он хрипло. – Я люблю вас. Разве это не дает мне право решать?
Радостное чувство наполнило душу Тесс.
– Значит, это все-таки предложение... – произнесла она неестественно спокойным голосом.
Гриф еще сильнее стиснул ее руки.
– Да, но... Я не могу, – произнес он наконец страдальческим тоном.
Тесс наклонилась и на миг прижалась губами к его блестящим волосам.
– Я тоже люблю вас.
– Это не может что-либо изменить, – глухо сказал он. – И никогда не изменит.
В этот момент он показался ей маленьким мальчиком, нуждающимся в утешении. Тесс высвободила руку и положила ее ему на плечо.
– Я люблю вас, – тихо повторила она.
Гриф застонал, и его пальцы переплелись с ее пальцами.
– Вы не сознаете, что говорите. – Он поднял голову.
Глядя в его наполненные болью глаза, Тесс улыбнулась:
– Разве вы уже не убедились в моем чувстве?
– Но у меня нет денег.
Она покачала головой:
– Это не имеет значения. Нам хватит моих средств.
– Но... Я не тот, за кого вы меня принимаете.
Тесс с любопытством посмотрела на него.
– Кто же вы тогда?
– Это не важно. Вы все равно не поверите, но я действительно не могу жениться на вас.
Тесс тяжело вздохнула:
– Тогда я стану миссис Элиот.
Лицо Грифа потемнело, и он, отойдя от нее, начал нервно ходить по комнате. Тесс сделала вид, что смотрит в окно, хотя на самом деле не выпускала его из виду, в то время как он метался от стены к стене с непроизвольной грацией, словно могучий дикий зверь в клетке. Опыт общения Тесс с такими необычными людьми подсказывал ей, как надо вести себя в подобных случаях; она сидела молча и неподвижно, заставляя себя ждать, хотя сердце ее билось с необычайной силой. Надо дать Грифу возможность подумать; пусть он преодолеет свой страх. Искушение и страсть сделают свое дело. По его глазам она видела, что он желает ее, и эта мысль заставляла ее трепетать в предвкушении. О да. Он желает ее.
Гриф остановился, и Тесс из-под ресниц взглянула на него. Выражение мучительной нерешительности на его лице разрывало ей сердце. Испытывая неукротимое желание облегчить страдание, исказившее черты его лица, она забыла о выдержке, о тактических приемах и обо всем на свете.
– Мне безразлично, – твердо сказала Тесс, – кто вы на самом деле, кем были и кем можете стать. Меня не волнует, что у вас нет денег, и не волнует ваше настоящее имя. Я люблю вас. Но если вы откажетесь от меня, я выйду замуж за мистера Элиота. Мне очень жаль, если это причиняет вам боль. Мне тоже больно, но я не могу и не хочу менять свое решение.
Некоторое время Гриф пристально смотрел на нее.
– Хорошо, – сказал он наконец дрожащим голосом. – Я женюсь на вас, если вы этого хотите, и да поможет нам Бог.
К тому времени, когда Гриф вернулся в свою арендованную квартиру на Маунт-стрит, он был ошеломлен даже еще больше, чем в тот момент, когда покинул Морроу-Хаус. Он долго бродил по городу, надеясь, что все происшедшее с ним является лишь плодом его фантазии и иллюзия скоро развеется, однако, хотя он обошел не один квартал Лондона, ему так и не удалось избавиться от сознания, что теперь он обязан жениться.
Бросив шляпу и трость на столик при входе и стараясь не замечать осуждающего взгляда камердинера, Гриф коротко приказал:
– Принесите бренди.
Затем он поднялся по лестнице в гостиную, плюхнулся в обитое красным бархатом кресло и уставился невидящим взглядом на картину, висевшую на противоположной стене. Массивная мебель и прочая солидная обстановка не создавали уюта в комнате. Эта квартира, как и камердинер, были рекомендованы Тейлором, но он не чувствовал себя здесь как дома.
