НИНА. Ну и?
КОСТЯ. Да так.
НИНА. Спас, думаешь? Не надо. Я не из стеснительных.
КОСТЯ. Часто узнают?
НИНА. Никто. Если б узнали, я могла б много поведать — какие тайны? Нету.
КОСТЯ. Значит, было? Теперь скажи: один раз и всё, случайно, меня соблазнили, напоили, клофеину налили в кофе, ну?
НИНА. Клофелину, дорогой, кло-фе-ли-ну. Нет.
КОСТЯ. Ты мне не амиго. И с клофеином знакома? Ясно. Клиентам подливала в коньячок. Как в газетах пишут.
НИНА. Подливала, амиго, подливала. Базара нет. Бабки. Они всё. Захочешь жратиньки — подольёшь. Готова дать прессконференцию, рассказать и адресок дать, где из «Нины» делают «Жужу», и где лавэ хорошие можно, не упираясь, заработать. Зовут его Миша. Начальник конторы. Надо телефончик?
КОСТЯ. Ага, не упираясь. Только ноги раздвигай. Им и мужики требуются?
НИНА. Только ноги раздвигай. Ай, да какой ты мужик? Барахло свинячее.
КОСТЯ. Да ладно ты.
НИНА. Да не ладно, а так и есть. «Ладнокает».
КОСТЯ. А муж-мент знает?
НИНА. Ещё бы не знал.
КОСТЯ. Кто ж это так себя не любит, чтоб с тобой жить? А-а-а! Он и вытащил! Спас из грязи! Взял убёгом! Был на задании, пушкой — бах! бах! — Нинку на плечо, бежать с ней, раз! — и женился! Как в сказке или в романе! А разве на таких женятся? Таких любят? Врёшь.
НИНА. Именно на таких и женятся, дорогой, и именно таких и любят, амиго.
КОСТЯ. Я тебе не амиго, сказал уже. Потаскала тебя жизнь. Нет, ну в порнухе сниматься, это надо было докатиться.
Куда трясёшь? Пепельница есть.
НИНА. Ой, правда? Что вы говорите? Тут ведь реанимация, чистота стерильная. Таракан на таракане трахается, а на них вши и блохи прыгают.
КОСТЯ. Повороты жизни, а? Теперь, значит, рестораном будешь руководить?
НИНА. Теперь, значит, в ресторане буду рукой водить. Да, амиго.
КОСТЯ. Я тебе не амиго, сто раз сказал.
НИНА. Да это я так, слово понравилось, красивое.
КОСТЯ. Значит, мент купил тебе ресторан? Здорово. Я его помню хорошо. Взгляд стеклянный. Как хорошо, что она умерла, как хорошо.
НИНА. Сейчас как каблуком в челюсть двину, салабон, допрос устроил.
КОСТЯ. Да за что?
НИНА. Да для профилактики, блин.
КОСТЯ. Да завянь, профилактика.
НИНА. Я не торгашиха.
КОСТЯ. Ну, порнушница.
НИНА. Больной дурак.
КОСТЯ. Порно жёсткое.
НИНА. А ты порно мягкое, «голубое».
КОСТЯ. Может, кофе хочешь?
НИНА. Не хочу я твоего кофе. Я хочу выпить, ясно? Развратные бабы пьют много, слышал? Тогда терпи.
КОСТЯ. Ты ведь так ресторан-то свой и профукаешь, амиго? Крепко ты на стакане сидишь, да? Берегов-то не видишь.
НИНА. Я купила эту квартиру только из-за них.
КОСТЯ. Из-за кого?
НИНА. Мальчики-хлебопёки. Выбегают на крыльцо покурить. В белых одеждах. Хочется подойти и поцеловать каждого — долго-долго. От них хлебом пахнет. Какие красивые.
КОСТЯ. Ты что, плачешь?
НИНА. Мерила там, везде пыль, вот — в глаза попало. Разболталась я.
А что тут за оранжерея? Мрак, темно, лиц не видать, вырастил, кретин.
КОСТЯ. Я не кретин. Тут три лампы горит, светло.
НИНА. А мне темно. Ну, а зачем такое вырастил? Так, стоп. Прошу прощения. Начинаю с начала. Прости. Прости меня. Извини, я несколько груба, мне надо прекращать ругаться, я матрона буду, поэтому… Итак! Начинаю сначала.
Итак, что тут, дорогой мой, у вас растёт?
КОСТЯ. А?
НИНА. Я спросила, что растёт у тебя тут, Костик Гулькин?
КОСТЯ. Тут?
НИНА. Да тут, тут! Почему тут так всего много растёт?
КОСТЯ. Никогда ничего не выбрасываю. Болезнь. Не плачь. Не надо.
НИНА. А-а, понимаю. Это от постоянной нищеты, дорогой. Ну, и дальше?
КОСТЯ. Ну. Что ни посажу — всё вырастает. Это потому, что не вредный — так говорят. Съем яблоко — семечко ткну в горшок. Лимон — тоже. Подсолнух — тоже. Вот и растёт всё дуриком. Если б кошки не обжирали, тут вообще было б не войти. Там, в семечке — жизнь, не выкинешь — жалко, пусть растёт. Да плюнь ты на этого, он — гаплонт, Вася глюковатый, не плачь.
НИНА. Я не плачу, сказала! Ты — да не вредный, ага, вижу. Задира. А крапива?
КОСТЯ. На улице взял семечки, принёс, кинул. Растёт. Не вредный. Я не поливаю,
