новом доме счастья, едрит твою копалку, гы-гы-гы.
ЖАННА. Ага, ага! Новоселье, а? Надо кошку было вперёд пустить, это необходимый аксессуар, такой афоризм есть, а то не срастётся. И обмыть, на сухую не выйдет! Пойдёмте, тяпнем?
НИНА. А?
ЖАННА
НИНА. Что?
ЖАННА. Ну не знаю. У нас же тут вещи. Пропадёт ещё что важное из маминого наследства, какой-то этапный стих. Как мы оставим тут чужого человека?
НИНА. Хорошо вы кондорить можете. Так. Всем по «чирику». Я открою окна.
ЖАННА. Нельзя. Цветам капут наступит, кошки выскочат.
СОФЬЯ КАРЛОВНА
НИНА. Это что, её так глючит?
ЖАННА. Она поэт! На неё творчество находит! Рубаи на все случаи жизни!
НИНА. Да и эту клинит всю дорогу. Ждать мне, когда вы от пьяного угара очухаетесь?
ЖАННА. Ждать.
НИНА. Жара, дышать нельзя. Фу.
ЖАННА. Гулькин наш? Он не лахмандей.
НИНА. Какой Гулькин?
ЖАННА. Гулькин зовут. Его зовут. Он как родился, как раз голуби над окном — а тут низко — а они гнездо свили. Вот и Гулькин. Гули-гули-гули. Он спит. Он работал всю ночь. Он мамулечку и бабулечку содержит. Он их так любит — до смертулечки. А вы кричите! Вот какое у вас неуважение к человечеству!
НИНА
СОФЬЯ КАРЛОВНА. Их там двое.
ЖАННА. Как — двое?
СОФЬЯ КАРЛОВНА. Утром в пять пришли, шебаршали, шебаршали, пыхтели, пыхтели. Я с сердцем загибалась, но слышала…
ЖАННА
СОФЬЯ КАРЛОВНА. Там не девочка.
ЖАННА. А кто?
ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ
ЖАННА. Ети его мать?!Как красиво, ой-ёй-ёй, сынок?! А по затылку тебя этим не ужварить, нет? Я кустарник, я стою посередь пустыни, я одинока!
КОСТЯ
ЖАННА. Я ж над тобой тряслась, как жид над говном, я ж тебе там разрешила работать только потому, что ты сказал, что ты не будешь с другой ориентацией! И что? Это кто тут оно? Тут же мама! Тут же Григорий Иваныч! Кошки и собаки тут! Бабайка, Манюрка, Чичирка, Шарик и Петрик! И ты при всех?!
КОСТЯ. Господи, как я устал, как я устал от вас, Господи… Да дай спать, ты, дичь, орёт с утра!
НИНА. Уже пять вечера, голуби. Пора вставать. Ку-ку.
КОСТЯ. Ну?
НИНА. Уезжать пора. Ку-ку.
ПАША. Ку-ку, ку-ку. Возьми в руку. Чё зыришь? Свободна.
ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ
ЖАННА
ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Оно и видно.
ЖАННА. Что тебе видно?
ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Что ремонтировали. А рука-то не сломанная была!
ЖАННА
СОФЬЯ КАРЛОВНА. А?
ЖАННА. Да вчера ведь в кино по телевизору был ведь точь-в-точь такой же момент! Мамуля, ты почему не сказала, когда эту странность за ним заметила?!
СОФЬЯ КАРЛОВНА. Дак ты руку не ломала? Хотела, чтоб я всё одна, с ним? Ах, чёрная неблагодарность! Ну, Жаннета: посеешь зло, себя не проклинай — неотвратим твой страшный урожай. Страшный-престрашный.
ЖАННА. Ай, да хватит тебе, каша-малаша! Чванится, чванится, поэт, поэт! Да кончай ты это утрирование пафосом!
СОФЬЯ КАРЛОВНА. Ты кого поносишь? Главно, на меня полканов спустила, а?! Так, да? Сука ты, а не матрос, Жаннета. Вот и вся, доча, вот и вся, и всёшеньки тебе. Посеешь зло, доча, тогда,