Гостей он встретил тепло. На инвалидной коляске с электромотором. Стол уже накрыт – бутылка виски «Джонни Уокер», легкая закуска. Родион крепко пожал ему руку.

– Как нога?

– Да ничего хорошего. Еще долго болеть будет.

– И у Лады все еще долго болеть будет, – холодно посмотрел на него Родион.

– Лада? Что с ней? Эта девушка мне очень дорога. Я хочу знать, что с ней.

– С ней все хорошо. Уже все хорошо. Хотя, врать не буду, были неприятные моменты. Но все это в прошлом. Она у меня, под надежной защитой. Теперь ей ничего не угрожает.

– Значит, вы нашли ее. Я так рад...

– Чему вы рады? – усмехнулся Родион. – Тому, что она живет у меня?

– Я... Я не знаю, – замялся Кондрашов. – Я не знаю, может, это плохо, что она у вас... Было бы лучше, если бы она жила у меня.

– Да? Это интересно, – усаживаясь в кресло, неприязненно посмотрел на него Родион. – И почему это она должна жить у вас?

– Мы... Понимаете ли, у нас с Ладой все серьезно. Мы собирались пожениться.

Родиону стоило усилий сохранить невозмутимость.

– А если с самого начала?

– Что с самого начала?

– Ты мог бы рассказать о вашей первой встрече. Только не напрягайся, я и без тебя все знаю... Ты знаешь, как все это называется?

Кондрашов смешался. Тяжелый взгляд Родиона угнетал, давил на психику. Но еще тяжелей был груз вины, за которую можно ответить головой.

– Я... Я думал, что она просто...– пробормотал он.

– Ты отстегнул за нее пять штук баксов, – метнул в него молнию Родион.

– Я... Мы... Все мы не без греха... А потом, у нас потом с Ладой все серьезно. Я понял, что лучше ее нет на свете... Она была девственна. По-настоящему девственна, и душой и телом... Да, я же спас Ладу! Маша психопатка. Она могла ее убить. А я ее забрал. Правда, Маша все равно добралась до нас. И опять хотела убить. Я хотел ее остановить, за что и пострадал... Вы можете думать, что хотите, но она мне очень дорога.

– Я бы тебе башку за нее отвернул. Но ты ее на самом деле спас. Поэтому живи.

– А как же Лада?

Родион задумался. Слишком сложный вопрос. С ходу на него не ответишь. Хотя, казалось, все уже решено.

– Лада побывала в серьезной переделке. И пока еще не пришла в себя. А когда придет, сама решит, как ей быть дальше. Захочет к тебе, держать не буду.

– Я бы хотел ее увидеть.

– Боюсь, что тебе будет не до нее.

– Почему?

– Ты сам должен догадаться почему.

– Извините, не догадываюсь.

– Мир тесен, Кондрашов. Я искал Ладу, искал тебя. А нашел вас вместе. Возможно, это совпадение. А возможно, ты знал, что она для меня значит. Она козырь в игре против меня. И ты нашел, чтобы спрятать ее в своем рукаве. Так, на всякий случай.

– Я не понимаю, о чем разговор?

– Не валяй дурака, Кондрашов. Ты в курсе всех наших общих проблем.

– Общих проблем?

– Ты знаешь, кто я, – утвердительно сказал Родион.

– Знаю. Родион Сергеевич Космачев, предприниматель.

– И все?

– А что еще?

– Тут недалеко магазин. Съезди туда, купи курицу и ей долби мозги. А меня грузить не надо... Ты прекрасно знаешь, кто я такой. Потому что должен знать криминальный расклад Заволжска.

– Заволжска?! При чем здесь Заволжск?!

– Фальшивишь, Кондрашов. А я не люблю фальши. Могу и покалечить... Короче, ты знаешь, кто я такой. Но не знаешь, что я в курсе всех твоих дел. Надеешься, что я пришел к тебе только из-за Лады. Я еще могу допустить, что Лада в твоей жизни появилась случайно. Зато во всем остальном случайности не котируются.

– Я не понимаю...

– Опять ты за свое, – поморщился Родион. – Опять ты ничего не понимаешь. Ладно, так уж и быть, объясню. Заволжск – это нефть. А нефть – это большие бабки. И часть этих бабок оседает на банковских счетах, которыми распоряжаешься ты. Теперь ты, конечно, понял?

Кондрашов был бледен, как сама смерть. Судорожно сжимал руками подлокотники кресла. В глазах переполох.

– Я же говорил тебе, что мир тесен. Рано или поздно даже параллельные линии пересекаются. А мы с тобой не параллельные линии. И пересеклись гораздо раньше, чем ты думал... Или ты надеялся, что я никогда не доберусь до тебя? А может, ты думал, что заволжская братва вообще не интересуется левыми бабками, которые гонят тебе твои хозяйчики из Заволжска? Или ты над ними хозяин? Чего молчишь?

– Это какое-то недоразумение, – промямлил Кондрашов.

– Самое большое недоразумение – это ты, – ухмыльнулся Родион. – Потому что даже не пытаешься выяснить, как глубоко под тебя копнули. И в прямом, между прочим, и в переносном смысле. Высветили схему, по которой идут бабки, просветили тебя самого – это переносный смысл. А еще яму вырыли. На одном кладбище. Здесь недалеко. Для тебя яму копнули. Это самый что ни на есть прямой смысл. А если разобраться, и переносный. Сейчас грохнем тебя и перенесем на кладбище. Поверь, мужик, это без проблем.

– Вы... Вы не можете меня убить... – поплыл Кондрашов.

– Почему не можем? Можем. А зачем ты нам? С твоими хозяйчиками мы уже перетерли. Они, конечно, в трансе. Но они будут жить. Кому, как не им, лаве для нас заколачивать? Они будут продолжать делать левые бабки. И по твоим каналам отправлять их в Москву. Только бабки получать будем мы. И на свои собственные счета класть. Ты был короной на этой финансовой горе. Но теперь ты на этой горе не больше, чем сухая коровья лепешка. Ты же сам знаешь, что дерьмо нужно зачищать.

Родион посмотрел на Леньчика. Тот холодно кивнул и вытащил ствол, деловито навинтил на него глушитель.

– Нет... Нет, вы не можете так просто! – задергался Кондрашов.

– Можем. Мы все можем.

– Не можете... Без меня вы не сможете снять деньги со счетов! Никто не может.

– Ты думаешь, мы про это не знаем? Знаем! Только не нужны нам твои жалкие двадцать тысяч.

Родион еще раз подал знак. Ствол с глушителем уперся Кондрашову в лоб. Бедняга сполз с кресла, бухнулся на колени. В глазах дикий ужас, на губах идиотская улыбка.

– Двадцать тысяч? – взвыл он. – Вы что, думаете, на счетах двадцать тысяч?!

– А что, уже ничего не осталось? – продолжал «разводить» Родион.

– Как не осталось?! Все осталось! Двести тридцать миллионов!

– Двести тридцать миллионов рублей. Это сколько ж будет, если на баксы перевести?

– Какие рубли?! Все в долларах!!!

Леньчик опустил руку с пистолетом. Родион перевел взгляд на Колдуна. Одобрительно кивнул. Двести тридцать «зеленых» «лимонов». Сумасшедшие бабки. Никто из них не думал, что их может быть так много!

– И где лаве? – спросил Родион.

– Часть в обороте. Часть в российских банках. Часть в зарубежных. Часть уплыла.

– Куда уплыла?