– Я и у брата твоего жила. Это обошлось мне в пятнадцать тысяч долларов. Дорого же стоит ваше гостеприимство. Только не говори, что вы с ним не заодно! Это он тебе звонил?

– Нет. Это звонил мой сутенер. Это он клиента для тебя нашел.

– Твой сутенер?!

– Да, ты правильно думаешь. Я проститутка...

– Ты же говорила, что закончила институт иностранных языков?!

– А это почти одно и то же, – невесело усмехнулась Маша. – Наш институт всегда славился тем, что поставлял на панель валютных проституток со знанием иностранных языков. Я когда-то тоже исключительно на иностранцах подвизалась. Сейчас и нашими не брезгую. Лишь бы только платили. А они платят. Даже сверх того. Главное, уметь себя подать... Вот так, Лада, я проститутка. Если вернее, элитная проститутка. Три тысячи долларов за ночь. Только неважно, дорогая ты или дешевая. Женщины делятся на две категории. Либо ты проститутка либо нет.

– Ты проститутка.

– Да, я проститутка... Только скажи, чем ты лучше меня?

– Хотя бы тем, что за меня дают больше, чем за тебя! – не зная, чем лучше досадить ей, выплеснула Лада.

– Не угадала. Недавно я заработала много больше. И не потому, что целка, а потому, что умею работать. Хочешь, покажу?

– Не хочу.

– Я ведь и научить могу. Мы сейчас поедем ко мне. И я покажу тебе, как нужно заводить мужчину. Мужчиной будешь ты, а я буду женщиной... Ну что ты на меня так смотришь? Я не лесбиянка. Но могу быть и с женщиной. Я же профессионалка.

– Ты шлюха. Шлюха! Вот ты кто!

– Спасибо тебе, девочка.

– Пожалуйста! Я хочу выйти!

– Тебя никто не держит, – пожала плечами Маша. – Ты свое отработала, можешь идти на все четыре стороны!

– Сука!

– Я же говорю, ты быстро всему учишься. Мы бы могли работать вместе. Ты красивая. Клиенты тебя быстро оценят.

Маша не хотела, чтобы она уходила. Хотела склонить на свою сторону. Но Лада не шлюха. И телом своим торговать не собирается. А еще ей противно оставаться в этой машине.

Она открыла дверь.

– Подожди, – снова попыталась остановить ее Маша.

– Ну чего тебе еще?

– Ты не должна думать, что я и Женя подлецы.

– А кто вы еще?

– Открой «бардачок». Я тебе кое-что покажу... Хотя нет, я могу и сама достать.

Маша открыла вещевой ящик, достала оттуда какой-то черный предмет.

– Что это? – спросила Лада.

– Электрошокер.

– Зачем?

– А сейчас узнаешь!

Маша сунула прибор ей под ребро. Ладу так шарахнуло током, что из глаз посыпались искры. Вместе с ними через те же глаза улетучилось и сознание...

Очнулась Лада в той самой квартире, где она рассталась с девственностью. Она сидела в кресле в углу комнаты. Одна рука пристегнута наручниками к батарее. Рот заклеен лейкопластырем. Голова раскалывалась от боли, тело одеревенелое, непослушное – как будто кровь в жилах свернулась.

В комнату вошел Женя.

– О! Уже дышит, – весело крикнул он, обращаясь к кому-то.

Появилась Маша. Красивая бестия. И страшная – как Медуза Горгона. Ладе казалось, что она слышит шипение гадюк. Они кишели не на ее голове вместо волос. А в голове – вместо мозгов.

– Сейчас ругаться начнет, – подло насмехаясь, предрекла она.

– Драться и кусаться тоже, – гнусно хихикнул Женя. – Это она может.

– Пусть только дернется. Без рук и без зубов останется.

Откуда в человеке может быть столько злости?

– Зачем вы меня сюда привезли? – спросила Лада. – Где Борис Анатольевич?

На душе кошки скребут, на сердце тяжесть, в горле колючий ком.

– Он здесь не живет, – презрительно скривилась Маша. – Это не его квартира. Он трахнул тебя, расплатился и ушел.

– Какие же вы сволочи!

– Говорила же, будет ругаться.

– Ты говорила, что ты и твой брат не подлецы. А вы самые настоящие подлецы!

– Заткни пасть, шалава! – взъярилась Маша.

– Эй, хорош буксовать, – осадил ее Женя. – Девочка злится. Потому что девочка поняла, в какую историю влипла.

Он посмотрел на Ладу. В глазах ехидство.

– Что будем делать с тобой, девочка? Домой мы тебя, понятное дело, отпустить не можем...

– Почему?

– Как почему? Ты все про нас знаешь.

– Я про тебя и без того знаю.

– Я – это отдельная история. Я как Летучий Голландец. Сегодня здесь, завтра там... А вот Маша у нас деловой человек. Ее легко найти. И так же легко обидеть. А я не могу позволить, чтобы ее обидели.

– Чего вы от меня хотите?

– Нет, девочка, я хочу знать, чего ты от нас хочешь?

– Ничего. Только домой отпустите.

– Не поедешь ты домой. Ты в ментовку пойдешь. Знаю я тебя.

– Никуда я не пойду. Все равно никто ничего не докажет.

– А ты умная, соображаешь. Менты ничего не докажут. Но все равно могут быть неприятности... Есть вариант. Мы тебя будем немножко убивать. И немножко резать на части. Немножко вывозить за город. И немножко закапывать в землю.

Лада пришла в ужас. От этих моральных чудовищ можно ожидать чего угодно. А умирать она не хотела.

– Хотя мы можем тебя отпустить, – продолжал изгаляться Женя. – Ты молишь нас о помиловании. Можешь начинать прямо сейчас. Ну!

– Отпустите меня, – жалостливо посмотрела на него Лада.

– Не так, – ухмыльнулся Женя.

– Да чего ты с ней церемонишься? – зло спросила Маша.

Она подошла к Ладе, наставила на нее самый настоящий револьвер. Небольшой, никелированный. Но это не игрушка. Ствол был совсем близко от Лады, она могла видеть нарезы. Сейчас Маша нажмет на курок, и все...

– Нет, не надо! – запаниковала Лада.

Ей еще рано умирать. Она еще хочет жить. Страх перед смертью бросил ее на колени. Она не мужчина. Она женщина. Слабая женщина. Ей можно...

– Это уже лучше, – как будто издалека донесся до нее голос Жени. – Будем считать, что ты вымолила пощаду.

– Только отпустить мы тебя все равно не можем, – сказала Маша. – Ты останешься с нами. Будешь жить здесь. И работать на нас.