хотелось спать в одиночестве.

— Останься со мной, — предложил он. — С тобой точно все нормально?

— Я… нет, — сказала она, садясь на кровать. — Нам не стоит… я пойду к себе.

— Что ж, если хочешь, то можешь остаться.

— Мисато… — начала Хикари.

— Я думаю, что Мисато не была бы против, — сказал Тодзи. — А Синдзи сейчас, наверное, вместе с Рей и Аской.

Хикари посмотрела на него.

— Ты так думаешь?

— Ну, не совсем, — сказал Тодзи. — Он для этого недостаточно мужественен.

— Ага, так ты думаешь, что изменять своей девушке — это по-мужски? — сказала она, нахмурившись.

— Нет, я не это имел ввиду! — возразил Тодзи. — Просто две девушки для мужчины — это слишком много.

— Особенно если ты всего лишь мальчик, — Хикари встала и вышла из комнаты.

Тодзи вздохнул.

— Я не хотел тебя обидеть! — крикнул он ей вслед.

— Спокойной ночи, — сказала она, и ушла к себе.

Тодзи откинулся обратно на кровать.

— Женщины. Они просто не умеют слушать, — он вздохнул и попытался заснуть, но всю ночь ему снилось, как его сбивают машины, за рулем которых сидит Хикари.

Послышался отдаленный гром. Хадор-кеб, старейшина Щучьей деревни, посмотрел на запретную гору и нахмурился. Обычно она просыпалась раз в столетие. Это была часть сокровенных знаний — раз в столетие гора просыпалась и карала людей за грехи прошедшего века; чистые спасутся, а грешники будут наказаны.

Но она излила свою ярость не более пятидесяти циклов тому назад; земля была плодородной для тех, кто выжил. «Что мы сделали такого, что заслужило гнев богов?» — спросил он себя, на всех шести ногах несясь к центральной площади деревни, чтобы созвать народ и всем вместе бежать к океану.

Глубоко внутри горы Великий Огненный Зверь завывал, в бешенстве измельчая стены своей тюрьмы. Земля тряслась, а небо заполняли клубы дыма. Земля разверзлась, и потекла река лавы, повалил ядовитый дым и дождь из пепла покрыл землю.

Деревня погибла, погребена в лаве, задохнувшись в пепле, прежде чем они смогли убежать.

Не за их грехи.

Просто они были легкой целью.

Великий Зверь смеялся, смотря на то, как они погибали, крича и прося пощады и неба; крики их лишь отражались в горах эхом. Их смерти принесли ему покой, и он восстал из лавы, отбрасывая свои восемь ног, четыре головы и шесть ртов, съеживаясь в форму, которая свела бы с ума любого обитателя этой планеты, превращаясь в непонятное двуногое существо, все в шерсти, всего лишь с одной головой и двумя глазами, будто примитивное создание, раздутое до огромных размеров.

С серой кожей, как та скала, по которой он шел, он спускался по краю горы, неся мерцающий головной убор, на котором было изображено странное свернувшееся существо, похожее на канат с щупальцами и глазами на одном конце.

Несколько оставшихся в живых животных подошли к нему, и ели из его рук, ибо он стал их хозяином, правителем диких и павших. Он знаменовал конец времен, он нес судьбу, которая уничтожит цивилизацию и восстановит власть животных.

Он сдвинул свой шлем, обнажив длинные свалявшиеся, чуть волнистые нити, что свисали с его головы; завернувшись в эти нити, он стал цвета морской волны, таким образом приняв новую конфигурацию. Достигнув расплавленной скалы, он вытащил кейс.

Они думали, что смогут бросить вызов концу света. Но он покажет им Морского Зверя, и он уничтожит их прекрасную цивилизацию, как и многие другие до того. Ведь его нельзя убить, они не в силах сделать это. Ибо он был душою Внешних Богов, их Геральдом, их Гласом. И этот Глас нельзя было отрицать. В конце концов, все возвращалось к нему, или добровольно, или силой.

Если они не присоединятся к пиру, то их разорвут на куски менады. Так было всегда. Так получалось всегда.

Он открыл свой кейс и взглянул на набор переключателей. Время пришло.

Тодзи и Мисато смотрели вдаль над океаном; оба молчали, погруженные в свои мысли. Ему казалось, что она выглядит немного смущенно.

— К тебе стучались прошлой ночью? — спросил он.

Они находились на одной из обзорных площадок, глядя на океан с высоты Симитара. Он казался спокойным и расположенным так далеко, этакая отдаленная синяя стена. К счастью, Тодзи не боялся высоты. К тому же, высокое ограждение защищало от падения, даже если облокотиться на него.

— Нет, — ответила она довольно резко, но потом добавила мягче, — Я бы хотела. Но нет. Я спала чертовски плохо.

— Кошмары? — спросил он, думая, стоит ли ей рассказывать о своих снах. Наверное, это был просто еще один тупой сон после просмотра этих чертовых западных фильмов.

— Нет, я просто не могла заснуть. И мне казалось, что все, кроме меня, занимались сексом, — сказала Мисато.

Тодзи засмеялся.

— Я не занимался.

— Да и не стоит, в твоем-то возрасте, — покачала она головой.

— Тодзи, — сказала Рей.

Тодзи едва не перевалился через заграждение от удивления. Он смог собраться и отпрянуть назад.

— Не делай ТАК.

— Видел ли ты сны? — спросила Рей.

— Ну, да, — осторожно сказал он. — Ты тоже? «Я надеюсь, она не распотрошит меня за такие вопросы», — подумал он.

— Он в отчаянии, — сказала Рей.

— Кто? — спросила Мисато.

— Геральд Внешних Богов. Он хочет купить нас. Я не продаюсь, — Рей подошла к ограждению и уставилась на воду.

— Ты тоже, да? — сказал Тодзи. — Да, я тоже послал его на хрен, — он замолчал. — Ну, то есть, попросил его уйти, — сказал он, взглянув на Мисато.

— Черт побери, — сказала Мисато. — Если он начнет ковыряться в головах у людей…

— Если кто начнет ковыряться в головах у людей? — спросил Синдзи.

— Геральд Внешних Богов, — сказала Мисато. — Нилон… Ниллие… Ньярлахотеп…

— Не произноси его имени, — категорично сказала Рей.

— Он попытается остановить нас, — сказал Синдзи. Он слегка вздрогнул. — Он пытался… это было его… — он покачал головой. — Я не хочу говорить об этом.

Хикари, пошатываясь, появилась из-за угла, протирая глаза.

— Привет, командир, — сказала она. — Синдзи, Рей, Тодзи.

— Эй, ты все еще на взводе, не так ли? — спросил Тодзи. — Ну, я не имел в виду… я вообще ничего не имел в виду.

Она нахмурилась.

— То, что ты сказал, было настоящим свинством.

— Ну же, ты хочешь сказать, что не обращаешь внимания на двух интересных парней?

— Пытаешься затащить еще и Синдзи к вам в постель, Тодзи? — она ухмыльнулась.