Хорошенькие шуточки, подумала Бреннан.

– Видите ли, этот парень, Гэси… – продолжал говорить Винсент, – был тогда президентом Торговой Палаты или кем-то в этом роде… Нэнси Рейган или жена Джимми Картера, кто-то из них занимал тот же пост, насколько я помню.

– Так что это просто… ваша оригинальность? Вы просто говорили с ним?

Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой, свидетельствующей о часах, проведенных в кабинете дантиста.

– Это же часть моей работы, вы не находите? Ведь сейчас, например, я разговариваю с вами.

Винсент указал на фотографию, висевшую у барной стойки, на которой он был в неофициальной одежде, а рядом стояла большая рыжеватая собака.

– Это моя любимая фотография, – сказал Гианелли, – здесь я вместе с Лукой, моим мастино- неаполитано.

Бреннан одобрительно кивнула ему. Как можно ненавидеть и презирать убийцу, который любит собак?

Честно говоря – запросто.

Подойдя к ним, Лиза сказала:

– Фотоаппарат готов, Вине.

Повернувшись на звук голоса этой женщины, Бреннан обнаружила, что она стоит совсем рядом с Винсентом Гианелли, а он обнимает ее за плечи и держит за руку.

«Вы знаете, как сделать действительно интересную фотографию», – подумала она.

И в ее сознании, словно в ускоренной съемке, промелькнула следующая картинка: она хватает Винсента за запястья, выкручивает ему руки, заставляя опуститься на колени, и хватает его за глотку одним из боевых приемов…

Конечно, смешно и думать, что такое произойдет в реальной жизни, но только такую фотографию она хотела бы видеть висящей на Стене Славы в ресторане «Сиракуза». Вполне невинное желание, не правда ли?

В то же время Бреннан чувствовала, как у нее по спине бегают мурашки от того, что она стоит рядом с гангстером, за которым так долго охотился Бусс… Кстати, этот гангстер пользуется великолепным одеколоном…

Какого черта!

Бреннан застыла возле Гианелли, пожимая ему руку, и Лиза быстро сделала фотографию. Вспышка ослепила Бреннан, она закрыла глаза, и у нее под веками поплыли разноцветные круги. Когда она открыла глаза, по ним резанула новая вспышка, и это ощущение было просто отвратительным. Снова замелькали цветные круги.

Бреннан почти не видела Лизу, которая прятала камеру под стойку бара, но заметила, что бармен напряженно улыбается.

– Большое вам спасибо за это, – сказал Гианелли, убирая руку с плеча Бреннан, но другой рукой продолжая удерживать ее. – Я очень люблю ваши книги, они очень легко читаются. Позвольте мне проводить вас к столику.

Бреннан проследовала за ним. Ее зрение постепенно приходило в норму, но в голове по прежнему был сумбур.

– Вы прекрасно описываете всякие ужасы, – произнес Гианелли.

– Спасибо. Я рада, что вам нравятся мои книги.

– О, я вообще люблю подобные вещи… Особенно что-то вроде «Молчания ягнят».

– Интересно.

Он оглянулся и посмотрел на нее, в его темных глазах горел огонь.

– Да, но даже до того как я посмотрел этот фильм… Я был еще совсем ребенком, когда начал увлекаться всякими тайнами, преступлениями и ужасами.

Винсент внезапно остановился, так, что Бреннан почти налетела на него, и шепотом, словно открывая какой-то секрет, добавил:

– В особенности – серийными убийствами.

– Неудивительно, что вам понравились мои книги, – сказала Бреннан, пытаясь справиться со своими губами, так и норовившими сложиться в улыбку.

Винсент подарил ей искреннюю, совершенно обезоруживающую улыбку. У предполагаемого гангстера- психопата, безусловно, был шарм, в этом ему трудно было отказать.

Возле маленького столика, стоящего у окна, которое выходило на автостоянку, Гианелли галантно пододвинул для Бреннан стул, и она села.

Но Винсент не ушел. Он нависал над ней, положив руку на спинку свободного стула, стоявшего у того же столика, словно ожидая, что она пригласит его присоединиться.

– Итак, – продолжил он, – я думаю, вы уже слышали эти глупые байки о нашей семье.

– Байки?

Он пожал плечами.

– Обычные стереотипы, с которыми так трудно бороться, – каждый итальянец в Чикаго по умолчанию считается Аль Капоне.

Бреннан решила подыграть ему.

– С моей точки зрения, большинство организованных преступных группировок в городе управляются уличными бандами, однако повзрослевшими и более сообразительными.

Она практически процитировала заголовок «Чикаго Трибьюн», который недавно прочла.

Но Винсент принял ее замечание за чистую монету:

– Вот именно! Хотите услышать одну интересную вещь?

– Конечно.

– Никто из нашей семьи… ни разу за все время… не привлекался к суду и даже не был задержан.

Бреннан моргнула.

– Что ж… Не многие семьи могут похвастаться подобным.

– Конечно! А над чем вы работаете в Чикаго? Это связано с ФБР, или вы просто ищете новый материал для книги?

Она снова попыталась улыбнуться, но на этот раз внутри у нее все похолодело, так что она не была уверена в результате.

– Вы были так любезны… – сказала Бреннан, – и я не хочу показаться грубой… но, честно говоря, это то, о чем я не имею права рассказывать.

Винсент взмахнул руками.

– Конечно, конечно… Бизнес есть бизнес, я все прекрасно понимаю. Федералы терпеть не могут, когда кто-то суется в их дела, и тем более, когда кто-то узнает о них.

– Благодарю вас за то, что не стали настаивать.

– Нет проблем, – произнес Гианелли и затем продолжил: – Просто скажите мне, пожалуйста, это ведь был серийный убийца? Тот, кто оставил кости возле театра?

Каким-то чудом Бреннан удалось не открыть рот от изумления.

Она считала, что никто за пределами круга Бусс/Бреннан не знает деталей этого дела, но раз уж полиция Чикаго была на месте происшествия, ей следовало бы догадаться, что это дело не удержишь в тайне. Слишком много людей и этом участвовали, чтобы можно было рассчитывать на полную секретность.

В конце концов, до средств массовой информации это не дошло, и на том спасибо.

Однако Винсент Гианелли оказался вполне в курсе дела.

– Вам не нужно отвечать, – сказал Винсент. – Я так понял, что вы не хотите разглашать деталей своей работы? Что ж, пусть будет так.

Подошел официант, невысокий, молоденький, не старше двадцати, парень, с налакированными темными волосами. Как и остальной персонал ресторана, он был одет в стандартную униформу: пиджак, белая рубашка, черные брюки и неизменный галстук.

– Это Гектор, – сказал Винсент. – Он наш лучший работник, и сегодня он обслуживает только ваш