ее женой.
Сам Владимир Семенович называл свое поведение «здоровая компенсаторная установка экстравертного чувствующего типа, которому свойственны широковещательные, но редко доводимые до конца начинания».
Но даже если это была здоровая компенсаторная установка, могла ли Аврора при такой быстрой оборачиваемости невест углядеть за его широковещательными, но редко доводимыми до конца начинаниями? И даже сейчас, когда ей предстояло сообщить ему трагическую новость, в голове у нее вертелась ужасная, глупая и пошлая фраза: «Ты будешь смеяться, но твоя невеста Рита тоже умерла...» И еще одна, такая же глупая и пошлая: «Невестой больше, невестой меньше...» Но ведь у каждого из нас бывают мысли, которых мы ни за что не обнародуем, и у Авроры тоже, тем более она отказалась нести за них ответственность.
Поэтому, поднявшись на цыпочки, Аврора погладила Владимира Семеновича по голове.
— Что? — с опаской спросил племянник. — Последний раз ты назвала меня своим бедным мальчиком, когда меня ударили совком в песочнице...
...Потрясение Владимира Семеновича, когда он узнал, что Рита убита, было так велико, как только может быть потрясение человека, приехавшего забирать свою престарелую родственницу из загородного дома и неожиданно обнаружившего в этом доме некоторое количество трупов, включая свою теперешнюю жену...
Когда-то Владимир Семенович говорил Авроре, что лучший способ вывести человека из шокового состояния — это дать ему выпить как можно больше воды и побудить к действиям, и теперь Аврора воспользовалась его советом. Она заставила его выпить два стакана воды и сказала:
— А среди нас есть убийца...
Владимир Семенович пришел в себя, насколько это было возможно, — он ведь искренно любил Риту последние несколько месяцев, и они в скором времени собирались в ЗАГС.
— Я клянусь, что выясню, кто и зачем убил Риту, — твердым голосом пообещал он.
— Да-да, ты обязательно выяснишь, и не забудь поехать и покормить Ритиных кошек, — успокаивающим голосом сказала Аврора. — Там у нее две кошки, совсем
одни... Бедные кошечки, неужели им придется жить у меня...
Владимир Семенович удивленно сказал, что никаких кошечек у нее не было и в помине. Рита жила у него, и вряд ли он не заметил бы в своей квартире парочку кошек.
Тут Катя вдруг вскочила и выбежала из комнаты. Аврора проводила ее беспокойным взглядом — бедная девочка, наверное, ей опять стало нехорошо... но Катя вскоре вернулась и, запыхавшись, протянула Владимиру Семеновичу Ритину сумку-бочонок.
— Посмотрите, может быть, у нее тоже есть метрика, как у меня? Вдруг она наследница?
— Что за глупости? А впрочем, взглянуть необходимо... Ты посмотри сама, девочка, я не могу, не могу... — протянул он неожиданно высоким голосом.
Катя выложила на журнальный стол пачку бумажных носовых платков, косметичку, в которой одиноко болтался один тюбик помады (Рита обычно делала макияж дома, а на людях только подкрашивала губы), два конфетных фантика, увидев которые, Владимир Семенович издал всхлипывающий звук, записную книжку, дорогую и красивую, — подарок Ларисы, ежедневник в дешевой обложке и мобильный телефон, самый обычный.
— Фи, — сказала Мариша, — фи, никакого воспитания, лазать по чужим сумкам...
— А лазать по сейфам в поисках денег? — мгновенно отозвалась Кирочка.
Катя вытащила что-то со дна сумки и раскрыла широковатую ладонь с длинными пальцами: «Вот он, пузырек... Не его ли искали?.. И вот еще какая-то ампула...»
Неожиданно уверенным жестом Игорь выхватил у нее из рук ампулу и пузырек толстого зеленого стекла.
— Строфантин, — прочитал Игорь. Ему тоже хотелось быть главным. — Убийца подкинул Рите ампулу строфантина и пузырек из-под отвара... но зачем?
— Действительно, зачем? — согласно кивнула Ира. — Бедная Рита...
Аврора пробормотала про себя: «'...У каждого чтонибудь да есть...' — откуда это, не могу вспомнить...»
— А почему человек все время облизывает губы? — спросила она племянника.
— Это вегетативная реакция на стресс, — машинально ответил Владимир Семенович. — При стрессе губы и язык деревенеют и возникает ощущение, что губы — это инородное тело.
— Тогда я знаю, как убили Кирилла, — заявила в ответ Аврора.
— Вы хотели сказать, как убили Риту, — поправил ее Игорь.
Аврора покачала головой.
— Я знаю, как Рита убила Кирилла. Идеально красиво, просто и безопасно. То есть безопасно для нее, не для Кирилла.
Это был настоящий триумф. Аврора постаралась держаться скромно, и именно так, со скромным достоинством и объяснила, что же навело ее на догадку.
Кошки! Кошки и есть та деталь, которая помогла ей, — и напрасно Рита считала себя умнее других.
— Рита несколько раз говорила про свою любовь к дому в Комарове. Она выросла рядом с этим домом и
мечтала о нем. Мания, понимаете? Бывают разные мании, а вот у нее была такая — этот старый дом в соснах. Она чувствовала почти физически, как со дна души поднимается что-то темное и чуть ли не мешает дышать, и это ни в коем случае не была зависть ко всему, что было у Ларисы и Кирилла, — ей нужно было только свое, и она говорила себе: «Хочу эти сосны, хочу это небо» — до тех пор, пока желание не стало таким же простым и естественным, как вода, как воздух, как... как сосны.
Ложь номер один: она сказала, что живет одна и никому не нужна, а мы знаем, что она считала себя замужем и собиралась выйти замуж официально. Это означало стать наследницей дома в Комарове.
Ложь номер два: зачем Рита все время рассказывала про несуществующих кошек? Очень просто — для усиления образа. Она увлеклась, представляя себя в образе старой девы.
Рита была уверена, что мы с Б. А. поженились. Мой наследник — вот он, ее почти что муж. Ей ни в коем случае нельзя было обнаруживать связь с моим племянником. Между ней и ее мечтой была только одна досадная помеха — Кирилл. Вот она его и убила.
Рита знала, что Кирилл в плохом состоянии, что он принимает сердечные препараты. Она украдкой читала его записи, дневник. И все ее действия были как яйцо в мешочек — снаружи круто, внутри жидко. Все зыбко, неопределенно, и каждый конкретный шаг не был шагом к убийству. Она и правда хотела ему помочь и отправила его к психоаналитику. Но не назвала его имени, потому что какие-то смутные планы уже бродили в ее голове. Это еще были не планы, так, волны... она не собиралась его убивать, она же не убийца...
И вообще, убить — страшно. Но волны превратились в план — она задумала убийство внезапно, когда услышала речь Кирилла за столом и подумала, что мы с Б. А. поженились. И тут-то мне и стало ясно, для чего она изучала справочник лекарственных трав, препараты, которые принимал Кирилл. И все, что она делала, замечательно укладывалось в ее план.
— Можно мне продолжать? — кротко спросила Аврора.
Она припомнила некоторые странности, на которые не обратила бы внимания, если бы не пузырек и ампула в Ритиной сумке. В Ритиных словах обнаружились противоречия, то есть вранье. Судите сами.
Разговор первый.
