икру морского ежа в своих многочисленных предвыборных экспедициях (недавно он, например, был на Дальнем Востоке). «Только после термической обработки», – сказал господин Путин. В общем, за столом было очень весело. Власть переходила из рук в руки под нельму, муксун, соус «Макалово» и брусничный морс.

Ничего похожего на такую же непринужденную обстановку не наблюдалось на избирательном участке № 2074. Журналисты пытали бабушку, которая вернулась на свое место и замолчала. Видимо, выговорилась.

Ей задали много вопросов, среди которых преобладали следующие: «Что вы говорили президенту?», «Почему вы молчите?», «Вам нужен врач?» и «Как пройти в библиотеку?». Она не ответила ни на один из них. Она не произнесла больше ни слова. От нее не добились ничего даже журналистки, которые провели с ней еще полчаса, держа ее за руки, как родные дочери в минуту трудного испытания.

Валерий Балахнин категорически заявил, что эта женщина, Валентина Морозова из Тулы, зарегистрировавшись наблюдателем от ЛДПР, нарушила закон.

– Она воспрепятствовала свободному волеизъявлению! – возмутился он. – А должна была наблюдать!

Валерий Балахнин не удержался от удовольствия рассказать, как он упрекнул президента в том, что тот не доработал на своем посту 24 дня.

– Я ему сказал, что прошлые выборы были 26 марта, а эти – 2-го, – сообщил господин Балахнин.

На мое замечание о том, что церемония инаугурации состоится скорее всего 7 мая, так же как и восемь лет назад, а до этого времени президентом России будет работать Владимир Путин, Валерий Балахнин не среагировал, превратившись на мгновение в ухудшенную копию бабушки из ЛДПР.

Позже я выяснил, о чем Валентина Морозова разговаривала с президентом России. Ей нужна операция на позвоночнике. Вот об этом.

Именно это и называется: у кого что болит. То есть она рассказывала Владимиру Путину не историю жизни, а историю болезни.

Да, бывает так, что это совпадает.

Смысл волеизъявления народа на президентских выборах вопросов не вызывал – ни до, ни после волеизъявления. Дмитрия Медведева выбрали президентом в первом туре. За него проголосовали 70,28 % избирателей (вопросы остались только у западных наблюдателей, но на них никто не собирался отвечать).

В Москве вызывал вопросы только временный статус самого Дмитрия Медведева. Не так просто было разобраться в том, кем он теперь был – все еще первым вице-премьером или избранным президентом страны. Или еще кем-то.

Появится или не появится на совещании президента с членами правительства первый вице-премьер Дмитрий Медведев? Это была единственная, казалось, интрига дня в Кремле. Последние месяцы Дмитрий Медведев не пропускал ни одной такой встречи. Вообще, у него не было повода не прийти и на этот раз: до мая 2008 года он будет работать первым вице-премьером.

Между тем не секрет, что у Дмитрия Медведева с 3 марта 2008 года появилась еще одна должность: де-факто он избранный президент России. И ему придется до мая совмещать две должности, к тому же в присутствии действующего президента России и без двух месяцев премьера страны.

Таким образом, каждый из двух этих людей имеет шанс почувствовать себя доктором Джекилом и мистером Хайдом, причем, как и в классической версии, верх может время от времени брать то доктор, то мистер.

И это станет главной, похоже, особенностью текущего момента. Она дала знать о себе сразу же.

Совещание не начиналось очень долго. Поскольку журналисты стояли в коридоре, то можно утверждать, что именно в кремлевских коридорах появилась информация, что Владимир Путин сначала встретится с Дмитрием Медведевым. И как будто бы они даже увиделись перед совещанием. Но это была не та встреча, о которой должны были узнать страна и мир. Ту встречу пришлось отложить, потому что все в мире может измениться, в том числе до неузнаваемости, кроме одного: телефонный разговор с китайским руководителем Ху Цзиньтао должен состояться в назначенное время. И Дмитрий Медведев пошел говорить с китайским руководителем, который вслед за французским руководителем хотел поздравить его с сокрушительными результатами президентских выборов в Российской Федерации.

Действующего президента России Владимира Путина в кабинете ждали семь министров и два вице- премьера – Дмитрий Козак, Эльвира Набиуллина, Сергей Лавров, Татьяна Голикова, Рашид Нургалиев, Анатолий Сердюков, Юрий Трутнев и Сергей Нарышкин с Александром Жуковым. Они сидели здесь, судя по всему, тоже давно и обрадовались появлению журналистов: это был для них хороший знак, что скоро начнется.

Через несколько минут появился замглавы администрации президента Игорь Сечин, и с его появлением вялые, то и дело затухающие разговоры окончательно смолкли, хотя обычно бывает наоборот. Было понятно, что если пришел господин Сечин, начнется минут уже через пять, не позже. А говорить расхотелось, похоже, потому, что не только журналисты понимали, что тут сейчас будет не рядовое совещание.

Еще через пару минут в кабинете появился первый вице-премьер Сергей Иванов (это было в рамках неформального понедельничного протокола), и еще через три – председатель правительства Виктор Зубков, за которым почти сразу вошел Владимир Путин. Чуда не произошло: разговор Дмитрия Медведева с товарищем Ху Цзиньтао состоялся вовремя. А если бы его не было, его следовало выдумать, потому что это был, без сомнения, прекрасный повод не давать возможности увидеть за одним столом встречу то ли действующего президента с первым заместителем председателя правительства, то ли избранного президента с готовым действовать премьером.

По крайней мере, министрам пришлось бы поломать голову над этой коллизией. Им нужнее, чем всем остальным, было бы понимать, кто сейчас сидит перед ними.

Через несколько минут мне стало казаться, что сейчас они встречаются скорее с новым премьером.

Владимир Путин высказывался исключительно на социально-экономические темы. Он заявил, что предстоит как можно быстрее максимально освободить от налогов образование и медицину. Судя по тону господина Путина, это произойдет уже в этом году.

То же самое случится с мерами, стимулирующими глубокую переработку сырья на территории России.

– Юрий Петрович, понятно? – переспросил господин Путин министра природных ресурсов Трутнева.

Тот многообещающе (или, точнее, просто обещающе) кивнул.

Речь шла о проектах, которые обсуждаются месяцами и годами. И очевидно, что господин Путин начнет свою деятельность в качестве премьера именно с них. Вернее, уже начал, потому что к амбициям будущего премьера он уже сейчас может присоединить ресурс действующего президента.

К своим мартовским тезисам (а на наших глазах происходила декларация программы действий, которую президент даже читал по бумаге) Владимир Путин добавил скорейшее упрощение оформления предпринимательской деятельности, рефинансирование банковской системы и дополнительную защиту от рисков ипотечной системы.

Кроме того, Владимир Путин подтвердил свое намерение платить по счетам: он подписал пакет документов о повышении зарплат, пенсий, пособий…

– И я прошу не возвращаться к тому, о чем говорили в конце прошлого года: нужно индексировать, не нужно индексировать… Мы будем индексировать доходы населения, как и решили.

До сих пор на таких совещаниях Владимир Путин не выступал ни с чем похожим на программу действий.

Министры обычно говорили гораздо дольше, чем он. Они отчитывались перед президентом, а не он зачитывал им декларацию о своих намерениях.

Но здесь, именно на этом совещании, во Владимире Путине возобладал премьер.

Три выступления министров – Дмитрия Козака, Татьяны Голиковой и Рашида Нургалиева – выглядели на этом фоне дежурными. То есть они выглядели такими, какими и были.

Владимир Путин встретился с Дмитрием Медведевым сразу после совещания. Эта встреча трактовалась пресс-службой президента России как рабочая. При этом роль одного из ее участников была однозначно