предателя.

А вот центральные фигуры на моем «гобелене», изображающем встречу в Андае: немецкий диктатор в военной форме, в высокой фуражке уставился выпуклыми змеиными глазами на низенького и толстого Франко; их свита одета в серое и красное; место встречи — личный вагон фюрера. Рядом с Гитлером — самодовольный Риббентроп, одетый в повседневную форму. Кроме него, присутствуют фельдмаршал Кейтель, начальник штаба верховного командования, фельдмаршал Браухич, главнокомандующий сухопутными силами, генерал-полковник Дольман, генерал-лейтенант Боденшатц. Среди них виднеется высокая тонкая фигура доктора фон Шторера — немецкого посла в Мадриде, здесь же переводчик Шмидт. Присутствуют на встрече и генерал Эспиноса де ла Монторос — испанский посол в Берлине, и Рамон Серрано Суньер — зять Франко, только что назначенный на пост министра иностранных дел. Все они помогают своим хозяевам управляться с многочисленным штатом переводчиков, секретарей, адъютантов и штабных офицеров.

Немецкий военный оркестр, выстроившийся на перроне станции в Андае, грянул марш, лишь только оба поезда замедлили ход.

Началась игра с большими ставками, которую в американских документах называли «Встречей в салон-вагоне Гитлера».

Определяя границы вишиской Франции, Гитлер оставил за собой узкую курортную полосу побережья — Кот д’Ор для связи с Испанией. Он хотел покончить с нейтралитетом Испании и воспользоваться ее владениями в Африке — Испанским Марокко и Рио-де-Оро, а также базами на Канарских островах, откуда немецкие подводные лодки могли бы атаковать английские конвои. Игра шла за «столбы Геркулеса» — Сеуту и Гибралтар, а также Мелилью. Как бы упростилась задача Роммеля, если бы в 1941 году Гибралтарский пролив был закрыт огнем немецких орудий и пикирующими бомбардировщиками!

Немцы разрабатывали планы прохода через Испанию и нападения на Гибралтар. Генерал Иодль на Нюрнбергском процессе показал, что были намечены планы на всевозможные непредвиденные случаи. Однако детальной подготовки к осуществлению их не проводилось, так как политические условия для этого не были достаточно благоприятными.

В коммюнике от 23 октября ничего не говорится даже о месте встречи глав двух государств. Отчеты о конференции в Андае очень кратки. Франко не разрешил Серрано Суньеру, отошедшему в настоящее время от политической деятельности, что-либо писать о встрече в Андае в своей книге «Между Пиренеями и Гибралтаром»[57]. Официальные немецкие документы, опубликованные в 1946 году государственным департаментом США, обрываются на этой встрече. Известно, что Гитлер отправился к Пиренеям, надеясь завоевать их. И мы хотели узнать, почему его замыслы потерпели провал.

Кто же организовал эту встречу?

Серрано Суньер, имевший определенную склонность к фашизму, еще будучи министром внутренних дел, за месяц до этой встречи нанес визит в Берлин. В своей книге «Между Пиренеями и Гибралтаром» он коротко рассказывает о предварительных переговорах, которые вел с Гитлером и Риббентропом. Переговоры проходили в вежливых тонах. Суньер заметил, что если Испании придется предпринять осаду Гибралтара, то ей потребуется артиллерия. Он, как указывают опубликованные немецкие документы[58], снова подтвердил строго секретные обещания, официально данные Испанией в Берлине в июне 1940 года. Суньер сказал, что Испания в удобное для нее время нарушит свой нейтралитет и вступит в войну на стороне стран оси, как только поставки оружия и зерна из Германии позволят ей выдержать возможную английскую блокаду.

После обсуждения с немецкими военными специалистами вопроса о нападении на Гибралтар было решено, как указывает Суньер, что Испании для этого необходимо иметь десять 15-дюймовых (380-мм) орудий. Может показаться странным, что министр внутренних дел был уполномочен вести такие детальные переговоры по поводу «возможного вступления Испании в войну». Но, как мы узнаем позже, существовали определенные причины для этого. Во время переговоров Гитлер настойчиво доказывал, что пикирующие бомбардировщики — более эффективное средство против укреплений, чем артиллерийские орудия. Очевидно, ему хотелось разместить авиацию на аэродромах Испании. Если дать артиллерию, то как контролировать ее использование? А даже если Гибралтар не будет взят с помощью пикирующих бомбардировщиков, все же немецкие самолеты, базирующиеся в Испании, могут быть использованы для нападений на английские конвои в проливе. Таким образом, эти самолеты по-прежнему будут немецким оружием.

Но Суньер, говоря от имени Франко, хотел получить именно артиллерию. В конце концов Гитлеру пришлось заявить, что Германия вряд ли сможет поставить Испании 15-дюймовые орудия.

Это, по-видимому, было правдой. Четыре года спустя, знакомясь с немецкими документами о недостатке береговой артиллерии для Атлантического вала, мы убедились, насколько производство тяжелых орудий являлось слабым местом Германии. Суньер убежден, что его уступчивость во время переговоров помогла обмануть гуннов. Он пишет: «Я должен был избегать категорического отказа от предложений Гитлера, так как он мог бы использовать это в качестве предлога для нарушения нейтралитета Испании».

Различные обстоятельства оказывали влияние на Франко и толкали его по такому пути. Одним из них явилось известие о намерении фюрера лично прибыть в Андай для встречи с ним.

В то же время твердая уверенность и решимость главы и военного руководителя Англии также могла оказать на Франко сильное влияние. Диктатора беспокоил английский королевский флот, с его твердой системой проверки грузов на судах нейтральных государств. Этот флот отделял Испанию от американской пшеницы и бензина. Но даже учитывая позицию Англии, которая в то время подвергалась бомбардировкам с воздуха, а ее судоходства — ударам немецких подводных лодок, и то, что операция «Морской лев» не была еще отставлена немцами, Франко нелегко было отказаться от мысли нанести удар по Гибралтару.

Франко, человек практичный, пытался угадать замыслы своего немецкого партнера и причину концентрации войск вермахта вблизи границ Испании, На помощь ему пришел старый друг — адмирал Вильгельм Канарис.

Пронацистски настроенный Суньер, описывая свои сентябрьские переговоры с Гитлером в Берлине, упоминает об адмирале, как о человеке, «имеющем весьма неясные идеи по испанской проблеме». Чтобы опровергнуть это высказывание Суньера, потребовалось несколько лет.

Покинув Берлин, зять Франко поспешил в Рим, чтобы узнать мнение Чиано о намерении Гитлера втянуть Испанию в войну. В это время Канарис узнал о планах Гитлера. Его обеспокоило, что Гитлер сможет при помощи блефа проложить дорогу в Испанию.

Вначале я предполагал, будто Канарис предупредил генерала Вигона, начальника испанской военной разведки, что Гитлер не пойдет дальше запугивания и что Франко не должен уступать ему. Однако генерал Лахузен объяснил мне впоследствии, что линии связи с Испанией в то время были так загружены переговорами штабов, что генерал Вигон не обратил бы внимания на какое-то особое политическое сообщение, даже если бы Канарис решился доверить свои мысли шифру. Но начальник абвера имел другой путь. Иозеф Мюллер находился тогда в Риме, и, когда Суньер прибыл туда, сказал ему: «Адмирал просит вас передать Франко, что он любой ценой должен удержать Испанию вне игры. Наши позиции кажутся вам сейчас очень прочными. На самом же деле это только отчаяние. У нас очень мало надежд выиграть эту войну. Вы можете заверить Франко: Гитлер не станет применять силы, чтобы войти в Испанию».

Это сообщение привело в замешательство Суньера, так как он иначе смотрел на ход событий. Однако у меня нет никаких сомнений, что Суньер передал по назначению это сообщение. Имелись и другие тайные каналы, через которые Канарис мог бы связаться с Франко.

17 сентября в Берлине Гитлер с апломбом заявил Суньеру: «Главное для нас — как можно быстрее обсудить вопрос о Гибралтаре и защите пролива». Получив предупреждение Канариса, Суньер сразу вспомнил эти слова: «…Как можно быстрее…» Адмирал не был так убежден в успехе, как фюрер.

Кто же посоветовал Франко просить для нападения на Гибралтар десять 15-дюймовых орудий? Адмирал Канарис и генерал Рихтгофен были старшими немецкими офицерами в военной комиссии, которая рассматривала вопрос о Гибралтаре. А ведь им, безусловно, было известно, что Гитлер не даст этих орудий!

«В Берлине мне стало ясно, насколько запутано все, что связано с испанскими делами, — пишет