Макнайтом и Беренсом, антикварная лавка, музыкальные салоны записей – все это помещалось в футуристическом атриуме, стилизованном под римский форум, с дешевой отделкой под мрамор, искусственным папоротником, убогими фонтанчиками, немыслимыми статуями и кабинками справочных, где никогда не было ни души.
Возле магазина электроорганов и пианино сидел продавец, облаченный в мешковатую морскую форму и капитанскую фуражку. Он играл на органе «Ондатровую любовь». Майрону хотелось спросить, а где же его Тенилль,[18] но он сдержался. Глупая шутка. Магазины органов в молле. Кто пойдет в молл купить орган?
Он быстро прошел мимо «скидок», «обвала цен» и «всеобщей распродажи». Дальше были «Джинсы плюс», или «Джинсы минус», или «Тэнк топ сити». Все на одно лицо. То же самое относилось к продавцам – щуплым девицам и юнцам, которые раскладывали товары на полках с унылым видом евнухов, оказавшихся на оргии.
На каждом шагу попадались старшеклассники, слонявшиеся в своем «классном прикиде». Майрон рисковал прослыть расистом наоборот, но белые мальчишки казались ему похожими как близнецы. Широкие штаны. Белые футболки. Черные высокие кроссовки за сотню баксов. Бейсболки, натянутые на нос, с лихо загнутым козырьком над низкой челкой. Долговязые. Тощие. Длинные. Бледные, как портреты Гойи, даже в середине лета. Сутулые плечи. Глаза, которые никогда не глядят вам прямо в лицо. Будто чем-то испуганные.
Он миновал парикмахерскую под названием «Все долой» – словно речь шла не о салоне красоты, а вазэктомии. Персонал состоял из молоденьких девиц или парней, которых обычно зовут Марио, а их отцов – Сол. У окна сидели две посетительницы: одной делали завивку, вторая высветляла волосы. Интересно, кому это может нравиться? Сидеть у окна и делать себе прическу при всем честном народе?
Эскалатор поднял Майрона наверх, через пластиковый виноградник с пластиковыми гроздьями к жемчужине торгового центра – ресторанному дворику, или фуд-курту.[19] Дневная толпа уже схлынула, и здесь было тихо. Фуд-курты – живое воплощение «плавильного котла» Америки. Итальянскую, китайскую, японскую, мексиканскую, ближневосточную и греческую кухни дополняли кулинария, гриль, ресторан «Макдоналдс» (тут всегда толпилось больше всего народу), киоск с мороженым и еще пара-тройка странных заведений, владельцам которых, судя по всему, не давали покоя лавры Рея Крока.[20]«Эфиопский экстаз». «Шведские фрикадельки Свена». «Садись и ешь».
Майрон проверил номера на семи телефонных аппаратах. Все стерты. Неудивительно, если учесть, как с ними стали обращаться. Но это не проблема. Он вытащил мобильник и набрал номер похитителя. Один из аппаратов зазвонил.
Есть.
Дальний справа. Майрон на всякий случай подошел и снял трубку. «Алло?» – спросил он. В мобильнике послышалось: «Алло». «Привет, Майрон, – продолжил он, – рад тебя слышать». Иногда бывает забавно поболтать с самим собой. Правда, сейчас рановато для подобных дурачеств.
Он повесил трубку и огляделся. Неподалеку за столиком обосновалась группа девушек. Они сидели, тесно сгрудившись, точно хотели отгородиться от внешнего мира. Стайка волчиц во время брачного периода.
Из всех заведений ближе к телефону находились «Шведские фрикадельки Свена». Майрон подошел. За прилавком стояли двое мужчин – смуглые и черноволосые, с усами, как у Саддама Хусейна. На карточке у одного значилось «Мустафа». У другого – «Ахмед».
– Кто из вас Свен? – поинтересовался Болитар.
Никаких улыбок.
Майрон стал расспрашивать о телефоне. Ничего полезного он не услышал. Мустафа буркнул, что он здесь работает, а не присматривает за телефонами. Ахмед сделал жест рукой и выругался на неизвестном языке.
– Вообще-то я не лингвист, – заметил Майрон, – но это не похоже на шведский.
Мрачные взгляды.
– Ну ладно, пока. Порекомендую вас своим друзьям.
Майрон повернулся к столику с девушками. Они сразу замолчали и опустили головы, точно крысы под ярким фонарем. Он шагнул ближе. Их глаза забегали, стреляя в него взглядами. Майрон услышал быстрый шепоток: «О Боже, Боже, Боже! Он идет, идет!»
Майрон остановился прямо перед столиком. Девушек было четыре. А может, пять или шесть. Трудно определить. Они как-то смешивались между собой, сливаясь в одно неразборчивое облако из черной помады, вздыбленных волос, длинных ногтей, блестящих сережек, колечек в носу, сигаретного дыма, узких топов, голых животов и жевательной резинки.
Та, что сидела посередине, первой подняла голову. Прическа у нее была как у Эльзы Ланкастер в «Невесте Франкенштейна», а на шее красовалось нечто вроде собачьего ошейника. Другие последовали ее примеру.
– Типа, привет, – произнесла «Эльза».
Майрон изобразил свою лучшую улыбку. Вылитый Харрисон Форд в «Кое-что о Генри».
– Не против, если задам вам несколько вопросов?
Девушки переглянулись. Послышались смешки. Майрон почувствовал, что краснеет, сам не зная почему. Они сдвинулись плотнее. Никакого ответа.
– Давно вы тут сидите? – спросил Майрон.
– Это типа опроса покупателей?
– Нет.
– Ладно. А то это отстой по ходу.
– Угу.
– Мы таким, типа, сразу говорим – а не пошли бы вы в зад, мистер Синтепоновые Брюки!
– Вы помните, как долго тут сидите?
– Не-а. Эмбер, ты помнишь?
– Типа, в четыре мы были в «Гэпе».
– Точно, в «Гэпе». Круто отоварились.
– Ага, клево. Классную ты блузочку купила, Триш.
– Полный улет, да, Минди?
– Верно. Блузка рулит.
Майрон вставил:
– Сейчас почти восемь. Вы находились здесь в последние полчаса?
– Типа: «Эй, у вас все дома?» Блин.
– У нас тут по ходу свое местечко, ясно?
– Здесь, типа, никто больше не сидит.
– Не считая того случая, когда нас пытались вытеснить какие-то грязные сучки.
– А мы им, типа, проваливайте отсюда, и чтобы вас больше не видели!
Они замолчали и уставились на Майрона. Он решил, что ответ на его вопрос прозвучал утвердительно, и проговорил:
– Вы, случайно, не видели, не звонил ли кто-нибудь вон по тому телефону?
– А вы, типа, коп?
– Кто, он?!
– Нет.
– Да.
– По ходу слишком симпатичный.
– А Джимми Смит не симпатичный?
– Дубина, это же по телику. А тут в реале, ясно? В жизни копы уроды.
– Ну да, и Брэд тоже? Он тебе нравился, помнишь?
– А то. Только он не коп. Он, типа, охранник в «Флорс-гейм».
