Для большей ясности Цукерман показал себе на зубы. Потом обернулся к Майрону и вскинул руки: – Только правду, Майрон. Как я выгляжу?

Норму было за шестьдесят. Он всегда одевался очень ярко, хотя после того, что Майрон увидел сегодня, его костюм уже казался почти скромным. Внешне Цукерман напоминал типичного семита – со смуглой и грубой кожей, черными кругами вокруг глаз и огромной неряшливой бородой.

– Ты похож на Джерри Рубина[14] во время суда над Чикагской Семеркой, – заметил Майрон.

– То, что надо, – хмыкнул Норм. – В стиле ретро. Бесшабашен. И агрессивен. Сейчас это в моде.

– Боюсь, Тэд Криспин не разделяет твоего мнения.

– Я говорю о настоящей жизни, а не о гольфе. Гольфисты не могут отличить бесшабашности от агрессивности. Даже хасидизм больше открыт для перемен, чем игроки в гольф. Понимаешь, о чем я? Вот тебе пример: Деннис Родман – не гольфист. Знаешь, чего хотят гольфисты? Того же, чего они хотели еще на заре спортивного бизнеса. Арнольда Палмера. Да, Палмера, потом Никлоса, потом Уотсона – старых добрых парней. – Он ткнул пальцем в Эсме Фонг. – Эсме подписала контракт с Криспином. Он ее парень.

Майрон взглянул на девушку.

– Удачная сделка, – одобрил он.

– Спасибо, – отозвалась она.

– Насколько удачная, мы еще увидим, – вставил Цукерман. – «Зум» намерен основательно внедриться в сферу гольфа. Не просто основательно – радикально. Грандиозно.

– Колоссально, – кивнул Майрон.

– Исполински, – добавил Уин.

– Титанически.

– Циклопически.

– Сокрушающе.

Уин улыбнулся:

– Апокалиптически.

– О-о-о! – протянул Майрон. – Неплохо.

Цукерман покачал головой:

– Вы такие же забавные ребята, как «Три помощника»,[15] только без Керли. Короче, мы открываем боевые действия. Эсме командует парадом. Вся линия женской и мужской одежды. Кстати, ей удалось заполучить не только Криспина, но и номер один в женском гольфе.

– Линду Колдрен? – уточнил Майрон.

– Аллилуйя! – Норм всплеснул руками. – Баскетболисты и иудеи рвутся в гольф! Кстати, Майрон, как твоему семейству удалось раздобыть такую редкую фамилию – Болитар?

– Долгая история, – пробормотал Майрон.

– Ладно, я просто спросил. Из вежливости. Так о чем мы? – Цукерман откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу, улыбнулся и огляделся по сторонам. Какой-то краснолицый посетитель уставился на него из-за соседнего столика. – Эй, привет! – Норм махнул ему рукой. – Как поживаете?

Мужчина отвернулся. Норм пожал плечами:

– Можно подумать, он никогда не видел еврея.

– Может, и нет, – усмехнулся Уин.

Норм посмотрел на краснолицего соседа.

– Эй! – воскликнул он, указав на голову. – Никаких рогов!

Даже Уин улыбнулся.

– Значит, хочешь подписать контракт с Криспином? – обратился Норман к Майрону.

– Я его даже не видел, – ответил тот.

Цукерман прижал руку к груди и изобразил удивление:

– Ну надо же, до чего поразительное совпадение, Майрон! Ты оказался здесь в тот момент, когда мы собрались разделить с ним трапезу, – давай прикинем, каковы были шансы? Подожди. – Норм приложил к уху ладонь. – Кажется, я слышу музыку из «Сумеречной зоны».

– Ха-ха, – буркнул Майрон.

– О, расслабься. Я тебя просто дразнил. Не надо хмурить брови. Только позволь мне говорить начистоту, ладно? Не думаю, что ты нужен Криспину. Ничего личного, но он прекрасно обходится без помощников. Криспин заключил со мной сделку. Никаких агентов. Никаких адвокатов. Он все делает сам.

– И позволяет себя грабить, – вставил Уин.

Цукерман прижал руку к сердцу:

– Ты меня ранишь, Уин.

– Криспин назвал мне цифры, – добавил Уин. – Майрон сделал бы ему куда более выгодный контракт.

– При всем уважении к твоим достопочтимым предкам, о чем мы вообще здесь говорим? Да, паренек подбросил мне пару медных монет, ну и что? С каких пор честная прибыль стала преступлением? Вот Майрон – настоящая акула. Когда мы беседуем о делах, он просто рвет на мне одежду в клочья. Серьезно, обчищает до нитки. Уходит из офиса, а я остаюсь буквально без ничего. Даже без мебели. Даже без офиса. Я сижу в своем приятном и красивом офисе, а потом заявляется Майрон и пускает меня нагишом на улицу.

Майрон взглянул на Уина.

– Трогательно.

– Он разбивает мне сердце, – согласился Уин.

Майрон обратился к Эсме Фонг:

– Вам нравится, как играет Криспин?

– Конечно, – быстро ответила она. – Это его первый большой турнир, и он на втором месте.

Цукерман положил руку на ее ладонь.

– Оставь эти уловки для идиотов из прессы. Мы – одна семья.

Эсме Фонг шевельнулась в кресле и откашлялась.

– Две недели назад Линда Колдрен выиграла Открытый чемпионат США, – произнесла она. – Наша реклама идет на телевидении, по радио, в печатных изданиях – короче, везде. Это совершенно новая линия одежды, еще не известная в мире гольфа. Если «Зум» сможет представить ее с помощью двух победителей чемпионата, нам это очень поможет.

Норм поднял большой палец.

– Ну, как она вам? Поможет. Хорошее слово. Расплывчатое. Слушай, Майрон, ты ведь читаешь спортивную колонку в прессе?

– Естественно.

– Сколько раз ты встречал там имя Криспина до начала турнира?

– Часто.

– А сколько в последние два дня?

– Мало.

– Лучше скажи – нисколько. Все говорят лишь о Джеке Колдрене. Через два дня этот распроклятый сукин сын станет новым мессией гольфа или самым жалким неудачником за историю спорта. Представляешь? Жизнь человека, прошлое и будущее зависят от нескольких ударов клюшкой. Если вдуматься, полный бред. А знаешь, что самое худшее?

Майрон покачал головой.

– Я от души желаю, чтобы он продул! Наверное, я выгляжу последней сволочью, но это так. Если мой парень выиграет, увидишь, что с ним сделает Эсме. Великолепная игра молодого Тэда Криспина стыдит ветеранов гольфа! Новичок бьет по мячу так же мощно, как Никлос и Палмер, вместе взятые! Представляешь, что это значит для моей новой линии? – Цукерман посмотрел на Уина и ткнул в него пальцем. – Черт, я хочу выглядеть как он. Красавец!

Уин не удержался от смешка. Краснолицые стали коситься. Норм дружелюбно помахал им рукой.