– Доктор Шамбор называл Лапорта «истинным патриотом, любящим Францию». Эпоха Наполеона была и остается пиком французского величия. Теперь оказывается, что, кроме прототипа ДНК-компьютера, Шамбор забрал из своей лаборатории единственный предмет – картину, отразившую начало падения Наполеона. Начало конца «величия». Все следят за моей мыслью?
– Кажется, да, – сурово промолвил Питер. – «Все во славу Франции».
– В таком случае я тоже нашел аномалию, – продолжил Джон. – Заметил мимоходом, да как-то внимания не обратил. А вот теперь – задумался.
– И что это?
– Замок, – ответил агент. – Замок с алыми стенами – наверное, сложены из красного камня. В парижском особняке генерала Лапорта я видел картину – на ней был изображен замок. А потом видел его же на фотографии в кабинете Лапорта в штаб-квартире. Этот замок для него чем-то важен. Настолько, что он всегда желает видеть его перед глазами.
Марти плюхнулся на кровать и снова схватил лэптоп.
– Посмотрим, смогу ли я его отыскать. А заодно – не соврал ли Эмиль насчет финансовых возможностей генерала.
Рэнди покосилась на Питера.
– А о чем говорилось на той встрече, на борту «Де Голля»? Это могло бы многое прояснить.
– Тогда надо выяснить, верно? – Англичанин шагнул к двери. – Рэнди, ты не будешь так добра потрясти свое начальство – вдруг появится что новенькое? А ты, Джон, – свое?
Поскольку единственную в палате телефонную розетку занял подключившийся к Интернету Марти, агенты разбежались в поисках телефонов.
Закрывшись в кабинете доктора Камерона, Джон набрал секретный номер защищенного от прослушивания телефона Фреда Клейна.
– Нашел уже Эмиля Шамбора и его чертову машинку? – потребовал Клейн без предисловий.
– Если бы. Расскажи мне лучше о капитане Дариусе Боннаре и генерале Лапорте. Что именно их связывает?
– Это давняя дружба. Многолетняя. Я же говорил.
– Есть какие-нибудь указания на то, что капитан Боннар мог подчинить Лапорта себе? Что он стоит за спиной своего начальника?
Клейн помолчал, обдумывая не столько ответ, сколько вопрос.
– Генерал спас Боннару жизнь во время «Бури в пустыне». Тогда Боннар был еще ротным, или как у них это называется. Он обязан генералу всем. Это я уже рассказывал.
– А о чем ты мне
Раздумчивое молчание. Потом Клейн пояснил. И чем дольше слушал Джон, тем яснее становилось положение дел.
– Что происходит, Джон? – поинтересовался Клейн, закончив. – Черт, время истекает. Кувшин показывает дно. Откуда внезапный интерес к Боннару и его связям с Лапортом? Или ты узнал что-то, о чем не рассказал мне? Что-то задумал? Черт, надеюсь, что так…
Джон объяснил насчет второго прототипа.
– Что?! – взвыл Клейн. – Второй молекулярный компьютер? Почему ты не пристрелил Шамбора, пока мог?!
– Черт, да потому, что о второй машине никто не знал! – огрызнулся Джон. Напряжение начинало сказываться. – Я-то хотел спасти Шамбора, чтобы тот и дальше трудился… ради блага человечества. Да, это было мое решение, и правильное – в рамках той информации, что у меня была! Я представления не имел, что это все спектакль, устроенный Шамбором ради маскировки. Ты, кстати, тоже.
– Ладно, – пробурчал Клейн, слегка успокоившись. – Сделанного не воротишь. Сейчас важнее добраться до второго ДНК-компьютера. Если у тебя есть какие-то догадки, где он, или свой план, лучше поделись со мной сейчас.
– Плана у меня нет. И я не знаю точно, где эта чертова штуковина, кроме того, что она еще во Франции. Но если удар будет нанесен, то очень скоро. Предупреди президента. И поверь – как только мы найдем что- то, я сразу же свяжусь с тобой.
Джон повесил трубку и рванулся назад, в палату Марти.
Питер Хауэлл, засевший в кабинете бухгалтера, от раздражения едва мог внятно изъясняться на немецком, которым и без того владел слабовато.
– Генерал Биттрих, вы не понимаете! Это…
– Я понимаю, что МИ-6 требует от меня сведений, которыми я не владею, герр Хауэлл.
– Генерал, я
Пауза.
– Так Мур был убит?
– Бомба. Он летел сообщить нашему премьер-министру что-то очень важное, о чем узнал на той встрече. Это я и хочу услышать от вас. Что такого понял генерал Мур? Почему это настолько важно, что его самолет взорвали, лишь бы не дать генералу сообщить об этом?
– Вы уверены насчет бомбы?
– Да. Мы достали с морского дна обломки. Провели анализ. Результат однозначный.
Долгое, тревожное молчание.
– Ну хорошо, – проговорил наконец Отто Биттрих медленно, с особой вескостью роняя каждое слово. – Генерал французской армии Лапорт мечтает о полностью интегрированной общеевропейской армии, независимой от армии США и самое малое равной ей. НАТО, с его точки зрения, – полумера, такая же, как силы быстрого развертывания Евросоюза. Он видит будущую Европу полностью объединенной – единой. Континентальной мировой державой, которая рано или поздно превзойдет мощью американцев. Он твердо уверен, что гегемония Соединенных Штатов должна быть сломлена. По его словам, Европа уже имеет потенциал стать сверхдержавой-соперником США, и если мы не пойдем на это, то окажемся в конечном итоге лишь прихлебателями – в лучшем случае богатой и процветающей, но все же колонией, подчиненной американским интересам.
– Хотите сказать, он мечтает о войне с Америкой?
– По его словам, мы уже вступили в войну со Штатами на всех фронтах, кроме собственно военного.
– А что скажете вы, генерал?
Биттрих снова помолчал:
– Что во многом я согласен с ним, герр Хауэлл.
Но Питер уловил в его голосе некое колебание.
– Мне слышится «но», сэр. О чем генерал Мур хотел рассказать нашему премьер-министру?
Очередная пауза.
– Полагаю, он заподозрил генерала Лапорта в намерении доказать свою точку зрения – что мы не должны зависеть от американцев. А сделать это можно, показав, что американцы не способны защитить даже себя.
– Как? – переспросил Питер.
По мере того как он выслушивал долгий ответ, тревога его росла.
Рэнди сердито бросила трубку и вышла из телефонной будочки, которой пользовалась и раньше. Беспокойство смешивалось со злостью. Ничего нового ни о капитане Боннаре, ни о его начальнике ей в Центральном разведывательном управлении сообщить не смогли. Торопливо поднимаясь по лестнице, она надеялась только, что ее товарищам повезло больше. Когда она распахнула дверь, Джон стоял на страже у выходящего на улицу окна, а Марти, так и не слезший с кровати, работал на компьютере.
–
