– И очень богатый, – добавил Питер. – Это чертовски недешевое мероприятие. Кто платит?

– Только не Мавритания, – уверенно заявила Рэнди. – Из Лэнгли меня уверяли, что, с тех пор как он разошелся с Бен Ладеном, у него в кошельке пустовато. Кроме того, если Шамбор с Боннаром использовали «Щит полумесяца», то и счета, вероятно, оплачивали они. Сомневаюсь, чтобы у капитана-штабника или ученого-бессребреника вроде Шамбора нашлись бы такие деньги.

– Только не у Эмиля. – Выйдя из ступора, Марти решительно помотал головой. – Господи, какое там! Эмиль вовсе не богат. Видели бы вы, как он скромно живет. И кроме того – у него на столе вечно был такой беспорядок! Я серьезно сомневаюсь, чтобы он сумел организовать такое количество людей.

– Какое-то время я подозревал капитана Боннара, – продолжил Джон. – В конце концов, он вышел из простых солдат – достижение немалое и достойное восхищения. Но он, на мой взгляд, все же не настоящий вожак, не организатор. Уж точно – не Наполеон, тоже вышедший из низов. Если верить досье, нынешняя супруга Боннара – из почтенной французской семьи. Богаты… но не настолько, чтобы нас заинтересовать. Так что, если я ничего не напутал, Боннар тоже отпадает.

Покуда Джон, Питер и Рэнди что-то обсуждали, Марти Зеллербах скрестил руки на груди и поглубже зарылся в гору подушек. Закрыв глаза, он позволил своему рассудку отплыть в прошлое, преобразуя его в трехмерную матрицу образов, звуков, запахов. Заново переживая минувшее, он со сладостной четкостью вспоминал часы работы с Эмилем, радость маленьких удач и успехов, «мозговые штурмы», пиццу с доставкой, долгие дни и долгие ночи, запахи химикатов и металла, становящуюся привычной обстановку лаборатории и кабинета, все больше похожую на родной дом…

Вот оно!

Опустив руки, Марти резко выпрямился и открыл глаза. Он вспомнил, как именно должны были выглядеть лаборатория и кабинет при ней.

– Нашел! – воскликнул он.

Трое агентов разом воззрились на него.

– Нашел что? – поинтересовался Джон.

– Наполеон! – Марти величественно раскинул руки. – Ты упомянул Наполеона. Тут-то я и вспомнил. На самом деле мы ищем аномалию. Что-то такое, что не вписывается в общую картину. Что укажет нам недостающий член в этом уравнении. Вы же, разумеется, знаете, что, обрабатывая по одному алгоритму одни и те же сведения, новых результатов не получишь. Пустая трата времени.

– И что мы упустили, Март? – спросил Джон.

– «Почему», – поправил толстяк. – Мы упускаем из виду «почему». Почему Эмиль пошел на это? Возможно, ответ – Наполеон.

– Он это делает ради Наполеона? – недоверчиво переспросил Питер. – Малыш, и это твоя гениальная идея?

Марти хмуро покосился на англичанина:

– А ты, Питер, мог бы сам вспомнить. Тебе я рассказывал об этом. – Покуда агент хмурился, пытаясь вспомнить, о какой же загадке упоминал Марти, тот в порыве энтузиазма вскинул руки жестом победителя. – Ре-про-дук-ци-я! Поначалу это не показалось мне важным, но теперь – другое дело. Это и есть аномалия.

– Какая репродукция? – недоуменно переспросил Джон.

– На стене лаборатории Эмиль повесил превосходную репродукцию одной картины, – объяснил Марти. – Оригинал – холст, масло, автор – кажется, Жак-Луи Давид, известный французский живописец конца девятнадцатого века. Называется, по-моему, «Отступление Великой армии из Москвы» – как это будет по- французски, не припомню. Так вот, – отставив компьютер на тумбочку, Марти вскочил, не в силах усидеть спокойно, – Наполеон на ней показан в черной тоске. Оно и понятно – ну, захватил он Москву, и тут же приходится отступать, потому что половина города сгорела, есть – нечего, а зима – на носу. Наполеон выступил в поход с четырехсоттысячной армией, а вернулось с ним в Париж едва десять тысяч. Так вот, на картине Наполеон едет, понурив голову, – Марти показал как, – на большом белом коне, а доблестные солдаты его Старой гвардии тащатся по сугробам, точно оборванцы какие-то. Жутко печально.

– И эта картина пропала из лаборатории Шамбора? – переспросил Джон. – Когда?

– Она пропала в ночь взрыва! Когда я вернулся забрать бумаги, то первым делом заметил труп. Потом увидел, что исчез ДНК-компьютер. А в последнюю очередь – что не хватает и картины. В тот момент ее местонахождение мне показалось несущественным, как можете догадаться. Неважным. А вот теперь мне это представляется ошеломительно странным. Мы должны обратить на это внимание!

– Но зачем «Черному пламени» – тем баскам – красть картину, запечатлевшую поражение двухсотлетней давности? – удивилась Рэнди.

Марти возбужденно потер ручки.

– Может, это не они. – Он выдержал эффектную паузу. – Может быть, ее забрал Эмиль!

– Но зачем? – изумилась цэрэушница. – Это всего лишь репродукция!

– По-моему, – поспешно вмешался Джон, – Марти хочет сказать, что причина, по которой Шамбор забрал картину, подскажет нам, что у него было на уме в тот момент, а может – и зачем вообще он ввязался в эту затею.

Питер подошел к окну и, чуть отодвинув штору, выглянул на темную улицу внизу.

– Я вам так и не рассказал, – проговорил он, – какую еще задачку подкинула мне МИ-6. Пару дней назад мы потеряли большую шишку – генерала сэра Арнольда Мура. В его «Торнадо» подложили бомбу. Генерал летел домой, чтобы сообщить премьер-министру нечто секретное. Что именно, он едва намекнул.

– И каким образом намекнул? – быстро спросил Джон.

– Сказал, что это как-то связано с вашими проблемами. С первой атакой, о которой вы, янки, сообщили только нашим. – Питер отпустил занавесь и обернулся, помрачнев. – Видите ли, я проследил за Муром… у меня есть связи. Все показывает на секретное совещание высших чинов армий европейских стран на борту нового авианосца лягушатников – «Шарля де Голля». Мур, само собой, представлял Британию, но с ним на борту были представители Франции, Германии, Испании и Италии. Личность немца я выяснил – Отто Биттрих. А подвох вот в чем: совещание было жутко секретное. Ничего удивительного. Но устроил его, как выясняется, высший представитель Франции в НАТО, знакомец Джона – не кто иной, как генерал Ролан Лапорт. А приказ вывести здоровенный и очень дорогой авианосец в море поступил из штаба НАТО, да вот незадача – оригинал приказа с подписью куда-то затерялся.

– Ролан Лапорт, – проговорил Джон, – заместитель верховного главнокомандующего сил НАТО.

– Именно, – отозвался Питер. Лицо его было сурово и напряженно.

– А капитан Боннар – его адъютант.

– Именно.

Джон помолчал немного, обдумывая свежие данные.

– Интересно… Я подумывал, будто Боннар мог использовать Лапорта, но что, если дело обстоит наоборот? Лапорт сам признался, что французское командование – включая, надо полагать, его самого, – следило за работами Шамбора. Что, если Лапорт следил внимательней прочих, но держал рот на замке? Он проболтался, что дружил с Шамбором.

Марти прекратил носиться по комнате. Питер медленно кивнул.

– Есть в этом своя жуткая логика, – прошептала Рэнди.

– У Ролана Лапорта есть деньги, – добавил Марти. – Эмиль рассказывал мне о генерале Лапорте. Восхищался им, как истинным патриотом, любящим Францию и смотрящим в будущее. Если верить Эмилю, Лапорт ошеломительно богат.

– Настолько богат, чтобы финансировать эту операцию? – поинтересовался Джон.

Все обернулись к Марти.

– Мне показалось, что так.

– Да пропади я пропадом, – выдавил Питер. – Заместитель главнокомандующего, собственной персоной…

– Просто не верится, – поддержала Рэнди. – В штабе НАТО он мог получить доступ к любым ресурсам, включая даже такой авианосец, как «Де Голль».

Джон вспомнил могучего французского генерала… его спесь… его подозрительность…