Есть намеки на то, кто американец на самом деле и зачем прилетел в Париж?
– Он держится прежней версии – примчался к раненому другу.
– Вы в это верите?
– Я точно знаю, что Смит не работает ни на ЦРУ, ни на АНБ.
На другом конца провода помолчали. Смутно доносились шум шагов и голоса множества людей в гулкой пустоте – террорист разговаривал по мобильному.
– Возможно. Хотя здесь он был несколько занят, не так ли?
– Он может просто искать мести за раненого друга. Как он заявил генералу.
– Ну, скоро узнаем. – Боннар не увидел, но ощутил холодную улыбку террориста. – К тому времени, как мы узнаем о Джоне Смите правду, она уже будет никому не нужна. И он, и все ваши дела окажутся столь же незначительны, как песчинка в Сахаре. Все его – или их – планы безнадежно опоздали.
Неторопливо и тщательно обшарив квартиру Мавритании, неприметная брюнетка не нашла ничего. И сам террорист, и его гости – она видела, как к нему приходили разные люди, – были очень осторожны. В комнате не было вообще никаких личных вещей. Словно тут никто не жил.
Женщина уже обернулась к выходу, когда в замке с тихим щелканьем провернулся ключ. Сердце шпионки пустилось в галоп. Рванувшись к окну, она нырнула в узкую щель между стеной и ковром – как раз вовремя, потому что позади послышались тихие шаги. Кто-то вошел в квартиру и постоял несколько секунд у дверей, не шевелясь, будто почуял неладное.
Спрятавшейся за ковром женщине едва слышное дыхание вошедшего казалось слабым шипением ядовитой кобры. Осторожно, стараясь не задеть, не шевельнуть тяжелого ковра, она вытащила из-под юбки «беретту».
Осторожный шаг. Еще один. Пришелец двигался к окну. «Мужчина, – поняла она, – невысокий… сам Мавритания?» Шпионка внимательно прислушивалась. Террорист был ловок… но не так ловок, как ему казалось. Обычный, неспешный шаг был бы и тише, и опасней – двигаясь быстрее, террорист не дал бы ей времени приготовиться. Возможные укрытия он просчитал верно, но двигался слишком медленно.
Опасливо озираясь, Мавритания поводил по сторонам дулом русского пистолета «ТТ-33». Он не видел, не слышал ничего подозрительного, но замки и на дверях парадного, и на входной двери квартиры кто-то аккуратно вскрыл. Значит, здесь были незваные гости – и, возможно, еще не ушли.
Скользнув к одному из окон, он резко поднял угол ковра, которым был занавешен проем. Пусто. Он шагнул ко второму окну, рванул ковер – ничего.
Брошенный вниз взгляд убедил шпионку – это был сам Мавритания. «Беретту» она сжимала в руке, на случай, если террористу все же придет в голову поднять взгляд. Второй рукой она держалась за титановый крюк, вбитый ею в оконную раму за миг до того, как Мавритания шагнул от дверей, а для надежности – упиралась о ту же раму ногами. Сжавшись в тугой комок, она держала террориста на мушке и молилась про себя, чтобы тому не приспичило все же глянуть вверх. Она не хотела его убивать – это повредило бы расследованию, – но если придется…
Несколько секунд показались ей вечностью. Одна… две… Мавритания уронил край ковра и отошел.
Женщина внимательно прислушивалась к рисунку его шагов – теперь торопливых и небрежных. Террорист прошел в соседнюю комнату. Мгновение тишины… потом что-то тяжелое протащили по полу, словно оттянули ковер, и заскрипели доски. Поразмыслив, шпионка решила, что террорист, посчитав, что незваные гости покинули квартиру, вытаскивает из не замеченного ею тайника в полу что-то ценное.
Дважды щелкнул замок – дверь открылась и затворилась вновь. Женщина прислушалась, но больше не было ни звука, ни движения.
Преодолевая боль в сведенных судорогой от долгого висения на крюке мышцах, шпионка опустилась на подоконник. Выглянула в окно и вздрогнула от удивления – на другой стороне улицы стоял Мавритания и пристально глядел, казалось, прямо на нее, словно ждал чего-то.
Почему он не уходит? Чего ожидает? Женщине это не понравилось сразу. Если террорист вправду поверил, что «гость» ушел, то ушел бы и сам… если только у него нет особенной причины задержаться и проверить что-то еще раз.
И в этот момент ее со зловещей ясностью осенило: он ничего не забирал из квартиры.
Он что-то в ней оставил.
Времени не оставалось. Женщина бросилась через гостиную в дальнюю комнату причудливого жилища, сорвала ковер, заслонявший заднее окошко, и, вышибив стекло, перелезла на пожарную лестницу.
Она уже почти добралась до последней ступеньки, когда из окон третьего этажа с громом выхлестнуло пламя.
Соскользнув на землю, женщина метнулась к черному ходу соседнего дома и, пробежав через здание, осторожно приоткрыла дверь парадного. Мавритания так и стоял напротив горящего дома. Шпионка мрачно улыбнулась. Террорист думал, что избавился от «хвоста». А на самом деле – совершил ошибку.
Когда Мавритания повернулся и двинулся прочь, заслышав сирены пожарных машин, неприметная брюнетка следовала за ним.
Глава 10
«Кафе Дюзьем Режман Этранже» – «Кафе Второго Иностранного полка» – располагалось во вполне подходящем месте, на извилистой рю Африк дю Норд, то есть на улице Северной Африки, одной из многих, петлявших вниз по склону Монмартра от базилики Сакре-Кёр. Расстегнув плащ, Джон Смит удобно устроился за самым дальним столиком, одновременно потягивая пиво, дожевывая сандвич с жареной говядиной и изучая досье Второго бюро на «Черное пламя». Хозяином кафе был бывший легионер, которому Смит, тогда – хирург в полевом госпитале, спас ногу во время войны в Заливе. С обычным французским гостеприимством он проследил, чтобы никто не тревожил Джона, покуда тот не прочтет досье от корки до корки.
Закрыв папку, агент заказал себе еще пива и глубоко задумался.
Собственно, все улики против «Черного пламени» сводились к тому, что Второе бюро по наводке стукача арестовало в Париже – через час после теракта в Пастеровском – бывшего члена этой группировки. Баска выпустили из испанской тюрьмы меньше года назад. После того как почти всех ее членов арестовали, группировка выпала из поля зрения спецслужб по причине малочисленности.
Арестованный был вооружен, но божился, что давно плюнул на политику и работает в Толедо слесарем, а в Париж явился, чтобы проведать дядюшку. У дядюшки он провел весь день, и о взрыве в институте в момент ареста не знал ни сном ни духом. К досье прилагалась копия фотоснимка, сделанного при аресте. Лицо у баска было запоминающееся: густые черные брови, впалые щеки и подбородок кирпичом.
Дядюшка подтвердил версию племянника, и никаких прямых улик, связывающих бывшего террориста со взрывом, полиция не обнаружила, однако в алиби баска имелась здоровенная дыра – несколько часов, потраченных им непонятно на что. Поэтому его до сих пор держали в камере и допрашивали чуть не круглосуточно.
Так сложилось, что штаб «Черного пламени» находился в постоянных разъездах, нигде больше недели не задерживаясь. Излюбленными местами террористов были баскские провинции в западной части Пиренеев: испанские Бискайя, Гуйпускоа и Алава, в то время как в департаменте Нижние Пиренеи они действовали редко, предпочитая орудовать в окрестностях Бильбао и Герники, где проживало большинство сочувствующих «Черному пламени».
Движение баскских националистов имело только одну цель – отделение от Испании и образование независимой Баскской республики. Более умеренные группы были готовы согласиться на автономию внутри Испании. Стремление басков к независимости было настолько сильно, что, невзирая на истовую религиозность основной массы народа, в годы гражданской войны они сражались на стороне сугубо светской Республики, обещавшей им самое малое – автономию, против католиков-франкистов.
И Джону Смиту было очень интересно, каким образом может приблизить достижение этой цели взрыв в Пастеровском институте. Опозорить Испанию? Едва ли. До сих пор ни один теракт басков не стал позором для испанского государства.
Возможно, взрыв должен был вызвать дипломатические трения между соседствующими державами и даже заставить Францию надавить на испанское правительство с тем, чтобы то приняло наконец ультиматум басков. Это звучало логичнее – похожую тактику с переменным успехом применяли многие группировки.
