сигнализировали о необходимости смены курса.

Провозглашенная «новая экономическая политика», однако, но­вой была лишь частично. Беспощадное подавление восставших крестьян и матросов должно было наглядно показать, что отступления в политической сфере, в отличие от экономической, не будет. Спустя несколько месяцев после Кронштадта Ленин заявил по поводу церк­ви: «Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколь­ко десятков лет ни о каком сопротивлении они и не смели думать». Практика диктатуры пролетариата показала, что судьбу церкви раз­делило и все общество.

Пойти на уступки большевиков заставила крайне сложная обста­новка в стране. Большевикам пришлось признать, что к экономичес­кому и политическому кризису привела не только война, но и полити­ка «военного коммунизма». «Разорение, нужда, обнищание» — так ха­рактеризовал сложившееся после окончания Гражданской войны положение В.И. Ленин. Действительно, к 1921 г. население России по сравнению с осенью 1917г. сократилось более чем на 10 млн чело­век, а промышленное производство уменьшилось в 7 раз. В полней­шем упадке был транспорт, добыча угля и нефти находилась на уров­не конца XIX в., резко сократились посевные площади, валовая про­дукция сельского хозяйства составляла 67% довоенного уровня. Народ был измучен. К тому же весной и летом 1921 г. в Поволжье разразился страшный голод. Он был спровоцирован не столько силь­ной засухой, сколько тем, что после конфискации излишков продук­ции осенью у крестьян не осталось ни зерна для посевов, ни желания засевать и обрабатывать землю. От голода и болезней погибло почти пять миллионов человек.

На X съезде РКП (б) (Российской коммунистической партии большевиков) провозглашается переход к нэпу, а в качестве первого шага — замена продразверстки продовольственным налогом, который представлял процентное исчисление от урожая. Первоначально тор­говлю образовавшимися в результате этого излишками продуктов предполагалось разрешить только на местах, через аппарат народно­го комиссариата продовольствия и кооперацию. Но нехватка промто­варов, слабость кооперации и свирепствовавший голод заставили большевиков уже в сентябре разрешить свободную торговлю хлебом, т. е. признать ранее начисто отрицавшуюся ими рыночную стихию. Ленин определил новый порядок как «госкапитализм в пролетарском государстве».

Современники — как русские, так и иностранные — понимали пе­реходный характер начинавшегося периода, но по-разному определя­ли направление движения. Одни считали, что большевики, несмотря на утопичность своих социалистических целей, перейдя к нэпу, тем самым открыли дорогу эволюции экономики, а затем и политики к ка­питализму и демократии. Такого мнения придерживались как либералы-«сменовеховцы» (кадетский сборник 1921 г. «Смена вех»), так и меньшевики и эсеры. По-другому смотрели на нэп партийные теоре­тики в лице Ленина, Троцкого, Преображенского. Сначала они трак­ товали его как временное тактическое отступление, но с осени 1921 г. стали переходить к пониманию нэпа как своеобразного «окружного» пути к социализму — через сосуществование социалистического и буржуазного укладов и постепенное вытеснение первым второго, за­логом чего было сохранение «командных высот» в политике, эконо­мике и идеологии в руках большевиков. Часть большевистской пар­ тии и вовсе не приняла нэп, сочтя его «экономическим Брестом» и ка­питуляцией.

Ленин же настаивал на том, что разруха и общая технико-экономи­ческая отсталость России позволяют строить социализм только посте­пенно, опираясь на «диктатуру пролетариата» в виде сложившегося в годы Гражданской войны государства-партии. Этот путь предлагал ук­репление такого государства со всем его карательным аппаратом. Поэ­тому Ленин в 1921—1922 гг. требует «расширить применение расстре­ла (с заменой высылкой за границу)... ко всем видам деятельности меньшевиков, с.-р. и т. п.». В соответствии с этой установкой в стране были ликвидированы последние остатки многопартийности, начались невиданные со времен римских императоров гонения на церковь, на знаменитом «философском пароходе» в 1922 г. были высланы видней­шие экономисты, социологи, философы и историки. Был существенно ужесточен и внутрипартийный режим. На том же X съезде партии вместе с решением о замене продразверстки продналогом была приня­та и резолюция о запрещении фракционной деятельности, фактически упразднившая внутрипартийную демократию и свободную дискуссию.

Нэповская социально-политическая модель, как она сложилась к 1922г., предусматривала жесткий авторитарный режим в политике и смешанную административно-рыночную модель в экономике при сох­ ранении «командных высот» (т. е. крупной и части средней промыш­ленности и торговли, железнодорожного транспорта) в руках госуда­рства. Но в такой комбинации изначально, уже «на входе» были зало­жены трудноразрешимые противоречия политики и экономики, плана и рынка.

Экономика в годы нэпа

Несмотря на краткий отпущенный нэпу срок — около восьми лет — внутри этого периода исследователи выделяют два хронологических отрезка (1921 — 1925; 1926—1928). Для первого характерны разви­тие экономической реформы и достижение ею пика при частичном реформировании политической системы, для второго — нарастание противоречий и свертывание нэпа, когда политика партии фактичес­ки возрождает военно-коммунистические тенденции. На первом дви­жущей силой является экономика, на втором — ее корректирует поли­тика. Водораздел 1925—1926 гг. связан как с затуханием революци­онной волны в мире и ослаблением надежд на помощь извне, так и с усилением внутренней напряженности: нарастанием политической активности крестьянства, внутрипартийной борьбой между Стали­ным и Троцким за место вождя, различными оценками экономичес­ких перспектив нэпа со стороны партийных экономистов.

В 1921—1924 гг. проводятся реформы управления промышлен­ностью, торговлей, кооперацией, кредитно-финансовой сферой. Была проведена денационализация мелкой, а отчасти и средней промышлен­ности, в результате чего в руках государства осталась лишь треть ранее национализированных предприятий. Разрешается создание небольших частных предприятий с числом рабочих не более 20. Воссоздаются крупные ярмарки, открываются биржи. Допускается участие ино­странного капитала в форме концессий, смешанных акционерных об­ществ и совместных предприятий. К 1927 г. работали 92 таких пред­ приятия, преимущественно в горнодобывающей промьпнленности.

Возобновляется развитие разных форм кооперации, причем в плане налоговом, кредитном и снабженческом кооперативные пред­приятия были поставлены в более выгодные условия, чем частные, считаясь более «социально близкими» советской власти.

Все это потребовало отмены принудительного труда и введения рынка рабочей силы, реформирования системы заработной платы. Была введена тарифная система оплаты труда, отменены характерные для «военного коммунизма» натуральные пайки, трудовые мобилиза­ции. Создается двухуровневая банковская система: Государственный банк и сеть кооперативных и местных коммунальных банков. Денеж­ная эмиссия как источник доходов государственного бюджета заменя­ется сложной системой прямых и косвенных налогов (промысловый, подоходный, сельскохозяйственный, акцизы на товары массового по­требления и т. д.). Налоговое бремя и на первом этапе было весомым (в 1925 г. — от 35 до 52% дохода в частном секторе), а на втором ста­ло непомерно расти.

Денежная реформа 1922—1924 гг. ввела в стране твердую денеж­ную единицу, обеспеченную золотом, — червонец, а вместо обесце­нившихся «совзнаков» — медные и серебряные рубли, которые в чул­ках и комодах старшего поколения дожили и до нашего времени — они были копией «настоящих» царских монет из высокопробного се­ребра. Червонец на западных биржах оценивали почти в пять долла­ров США (до 1926 г., когда торги по нему были прекращены).

Вместе с тем в руках государства оставались значительная часть промышленности, вся внешняя торговля, где большевики, как они выражались, сохранили за собой «командные высоты». Декретами Совнаркома в 1923 г. были определены новая структура и устав госу­дарственных промышленных предприятий (трестов) и государствен­ной торговли (синдикатов). Они получили большую хозяйственную самостоятельность, их деятельность строилась на принципах хозрас­чета и самоокупаемости.

Наиболее быстро приспособились к нэпу мелкая промышленность, розничная торговля и деревня. Более медленными темпами шло восста­новление тяжелой промышленности. Но внедрение хозрасчета, матери­ альной заинтересованности, реабилитация понятия прибыли все же да­ли свои плоды. После страшной засухи 1921-го и голодного 1922 гг. сельское хозяйство стало постепенно увеличивать свои объемы. К 1923 г. в основном были восстановлены дореволюционные посевные площади. В 1925 г. валовой сбор зерна почти на 20,7% превысил среднегодовой сбор наиболее удачного для России пятилетия 1909—1913 гг. К 1928 г. страна по основным экономическим показателям, в том числе и по национальному доходу, достигла довоенного уровня. Это создало условия для некоторого улучшения материального положения рабо­чих,