Согласна? Верь, твой друг доволен будет:Готов я выполнить его заказы,Портрет шутя доделаю, — да, да,А заворчит он — что-нибудь ещеЕму подкину, и довольно будет,Чтоб выручить кузена. А вдобавок,Что лучше и что мне важней всего,Тебе на брыжи дам тринадцать скуди[27]!Ты рада, милая? Но он-то, он,Кузен! И чем тебе он полюбился?Я нынче безмятежен, как старик.Жалею о немногом, переменСовсем не жажду. Прошлое прошло,Так для чего еще менять что-либо?Проступок мой перед Франциском?Правда, Его я деньги взял, в соблазн я впал,Дом этот выстроил, грешил — и все тут.Родители мои в нужде скончались —А сам-то был богат я? Ты же видишь,Как богатеют! Каждому свое.Они ведь нищими и родились,И жили, и скончались. Я трудилсяЗа плату жалкую. Пусть сын хорошийПопробует, как я, картин две сотниСоздать! Есть, право, в чем-то равновесье,Ведь я сегодня был тобой любим.С меня достаточно. Чего ж еще?Одну возможность — в царствии небесном,Быть может, ангел выделит четыреСтены: для Леонардо[28], Рафаэля[29],И Микель Аньоло, и для меня,—Они все холосты и побеждают,—Но у меня Лукреция! Я выбрал.Кузен свистит! Ступай, любовь моя.
Отец мой был филолог-эллинист.Я, пятилетний, раз его спросил:«Ты что читаешь?» — «Про Осаду Трои».«Осаду… Трои… Что это такое?»Он стулья и столы составил в городИ, посадив меня наверх Приамом,Поведал, что Елену — нашу кошку —От прежнего хозяина сманилЗлодей Парис, и вот она, трусиха,Забилась под скамеечку для ног;Собаки наши, Таузер и Трей,—Атриды — из-за драгоценной кискиВоюют с Троей; а когда Ахилл —Мой пони — перестанет обижатьсяИ выскочит из стойла, Гектор дрогнетИ побежит (рассыльный наш мальчишка).Так я узнал, кто — кто и что к чему.В пять лет я понял все, что мог понять,Какой же это был восторг! Должно быть,Такой же, как сейчас. Наставник мудрыйНе ослепил невыносимым светомВсезнанья слабые глаза невежды,Но и не дал им впредь подслеповатоДовольствоваться тьмой и пустотой.Когда двумя-тремя годами позжеС друзьями я играл в Осаду Трои,Отец мой увидал и не одобрил:«Тебе пора бы самому прочестьВ подробностях о том, о чем когда-тоЯ дал тебе начальное понятье.Вот Поп[31] — он досконально изложилТо, что в один прекрасный день, быть может,Услышишь ты от самого Гомера.Штудируй греческий, — по крайней мере,Старайся, — может быть, к тебе придетСлепой Старик, Сладчайший из Певцов,—„Туфлос“ — слепой, „гедистос“ — самый сладкий.Пока же будь доволен переводом —Читай!» Я прочитал запоем Попа:Что может быть прекрасней и правдивей?Потом я с чувством взялся за учебник,Ступенька за ступенькой подбираясьК оригиналу, к подлинному слову,Когда мне будет нужен, скажем, Буттман[32].Шло время; я готовился — и вдруг:«Ты, говоришь, созрел для „Илиады“?Вон Хайне[33] — красный том на третьей полке;Да не забудь заглядывать в словарь!»
