словно дикий осел. Стальные руки рвали одежду и тело Эс-Декоса на куски, патриарх, ничего не соображая, слабо отбивался.

Из окружающего золота начали собираться огромные черепа, жадно разевающие пустые пасти — множество голодных ртов. Они медленно поплыли, сливаясь в фигуру того, кого Нефера послала к слишком жадному патриарху. Этот минотавр погиб, разорванный акулами, отправившись в рейс на дырявом судне, которое молодой ещё Бригар продал как недавно прошедшее ремонт. Сейчас утопленник дал свободу своей ярости.

Формировались серебряные ребра вперемежку с золотыми, их заполняли разорванные лёгкие из стали… Красные рубины становились потоками крови, а глаза полыхали нефритами ненависти… Сколько ни пытался Бригар отползти от монстра, волны золота опрокидывали его и несли назад, к не ведающему жалости мертвецу.

В отчаянии патриарх схватил факел и сунул его в пасть мертвеца. Тот взревел, и из чудовищного рта рванулось зловоние, от которого факел потух, а Бригар едва не умер. В наступившей темноте мертвец все ярче светился зелёным огнём, его рот дёрнулся и начал быстро расти, растягиваясь в огромную пасть.

— Помогите! — заорал патриарх, — Кто-нибудь, на помощь!

Как и большинство минотавров, он был храбр, но любой отваге положены границы.

Море монет дрогнуло, двинувшись к мертвецу, трупный запах вытеснил воздух. Сокровища давали призраку силу, вливаясь в него, монстр становился всё больше и больше, его пасть стала просто невероятных размеров.

Тварь начала вдыхать, и сокровища потекли быстрее, пасть засасывала все: и монеты, и пустые сундуки, словно легендарная Бездна. Патриарх судорожно цеплялся за пол, но не мог остановиться, его все ближе подтаскивало к гигантским челюстям. Раздался громовой смех тысячи голосов, и вопящего Бригара втянуло в рот твари вперёд ногами…

Только спустя два часа отсутствие патриарха было замечено домочадцами. Стражник Малк забеспокоился и поднял тревогу, с факелом в руке кинувшись к хранилищу. Всё было спокойно, бронированная дверь стояла открытой, за ней царили тишина и мрак.

Малк вытащил меч, осторожно двинулся вперёд и вошёл в сокровищницу. Позади аккуратно сложенного штабеля мешков сидел почтенный Бригар Эс-Декос, хлюпая носом и размазывая слюни по подбородку. Он обхватил своё объёмистое чрево руками и беспрерывно раскачивался, глядя перед собой пустыми глазами. Таким ему было суждено остаться навсегда…

В подобном состоянии нашли и других минотавров, к которым наведались особые посланцы Неферы. Яростные фантомы атаковали мозг жертв, сжигая сознание, оставляя после себя лишь пустые оболочки. Правда, для одного имени в списке жрица решила применить более тонкие меры воздействия…

Лорд Наймон, прожжённый хитрец, пережил сотни интриг и заговоров, умудрившись на многих даже сделать капитал. Сейчас он был достаточно влиятельной фигурой в империи и намеревался провернуть очередную сделку.

Он открыто поддерживал Хотака и восхищался им, никак не беспокоясь о его намерении ввести наследственное правление, поскольку понимал, скольких бы минотавров это не устроило. Знал он и то, как опасно противоречить замыслам императора — патриарх Итонус раз и навсегда доказал это.

Но Итонус был старым, выжившим из ума глупцом, в отличие от Наймона. Противостоять Хотаку надо было открыто, делая это через законные каналы. Можно подать петицию в высший суд империи, дожидаясь ответной реакции Хотака. Пусть тогда оправдывается или своей властью запретит суд, что совсем неблагоприятно для новых порядков державы. В любом случае Ардиора после смерти отца никто не поддержит…

Хотя на дворе стояла глухая ночь, Наймон продолжил писать послание. Многие из его сторонников все ещё сомневались, но завтра он убедит их. Он проработал весь вечер, делая свой план безупречным. Рядом лежали огрызки двух яблок, единственная пища, которую Наймон себе сегодня позволил.

Лёгкий запах коснулся его ноздрей — запах моря. Лорд Наймов повернулся к окну, но оно было крепко заперто, не пуская в уют жилища нынешние сильные ветры. Между тем позади него тени сплелись в ужасного Такира, который подплыл по воздуху и завис над плечом Наймона. Белые глаза внимательно прочитали лежащую на столе бумагу.

Затем мертвец протянул костистые пальцы и коснулся пальцев Наймона. Тот вздрогнул, отдёрнул руку и внимательно осмотрел комнату. Невидимый для простого глаза, Такир подплыл вплотную, приблизив сгнившие губы к самому уху сановника: «У тебя есть враги… много врагов, лорд Наймон».

Сидящий минотавр дёрнулся, но продолжил свою работу.

«Император особенно рассержен… Он знает, кто хочет помешать его сыну…»

Тут Наймон не выдержал. Воззрившись на пустую стену перед собой, он пробормотал:

— Хотак все знает? Уверен — нет.

Такир рассмеялся: «Твои враги знают, что император больше не защитит тебя от них… Он просто ничего не будет делать, закроет глаза… Пусть вершат свою месть…»

Перо в руках Наймона дрогнуло, и он взглянул на расплывающуюся кляксу как на собственную кровь. Хотак действительно последнее время мало с ним разговаривал… Он попытался вспомнить последнюю беседу с императором, но теперь каждое слово представало в ужасном свете. «Он точно знает, клянусь Аргоном… Все знает! Все!»

Такир плавал в воздухе вокруг Наймона: «А враги уже приготовились… Они хотят заслужить милость императора. Он ведь их только наградит, если ты умрёшь…»

Задыхаясь, лорд кинулся к окну и рывком распахнул его. Мокрый ветер отбросил его гриву назад, капли дождя ударили в лицо.

— Уф, полегчало… — пробормотал Наймон, оставляя окно раскрытым и усаживаясь обратно. Но панические мысли, распространяемые Такиром, опять полезли в голову.

«Враги уже здесь, в доме!»

Заскрипел ставень, старый лорд подскочил на месте. Половица хрустнула под ногой, но он был уверен: это идёт убийца. Подобно стервятнику, что ждёт своего часа, Такир кружился над испуганным минотавром. Призрак коснулся щеки Наймона и тот послушно повернул голову.

Сердце политика бешено стучало. Он шагнул к двери, но, испугавшись, замер, перед его мысленным взором десятки воинов спешили вверх по лестнице. Секиры посверкивали, панцири брякали.

Но дело Такира пока не было завершено. Он подплыл к Наймону, дохнув ему в лицо холодом смерти. Теперь лорд видел себя зарубленным на куски или отправленным на публичную казнь — и то, и другое опозорит его Дом…

— Нет! Только не это!

Такир вновь рассмеялся, обнажая гнилые зубы и дырявые десны: «Есть один путь, спасающий вашу честь, милорд…» — Призрак махнул рукой, и нож, которым сановник чистил и разрезал яблоки, дёрнулся, привлекая внимание Наймона.

Сграбастав лезвие, минотавр уже поднёс его к груди, но вдруг остановился.

— Нет… это все… неправильно… — Лезвие начало опускаться, Наймон зажмурил глаза, стараясь привести мысли и чувства в порядок. — Это безумие!

Такир взялся за руку, держащую нож.

Глаза лорда Наймона широко распахнулись: его собственная рука погружала лезвие в его же сердце. В горле булькнуло, хлынула кровь. Теперь умирающий сановник смог разглядеть ужасного призрака, парящего перед ним, Наймом попытался дотянуться до своего мучителя, но Такир отплыл назад, наслаждаясь агонией.

Тело рухнуло, забившись в судорогах, а призрак вернулся к столу. Повинуясь его жесту, строчки и буквы запрыгали, меняясь местами и составляя новое сообщение. Когда Такир завершил свою работу, в письме было полное и детальное раскаяние, содержащее все преступления и замыслы против империи, наряду с мольбами о милосердии для семейства и Дома Наймона.

Леди Нефера возлежала в своих палатах, потягивая вино и изучая списки. Она почувствовала появление Такира, но не удостоила его даже взглядом, лишь бросила:

— Всё сделано, Такир?

«Они найдут его именно таким, каким ты пожелала, повелительница…»