Идем, погреемся, дружок! Так холодно в людском жилье Па Богом проклятой земле!.. Как ворон, ночь. И лес костляв. Змеи. ные глаза у трав. Кустарником в трясине руки — Навеки с радостью в разлуке! Вот бык-поток, рога-утес, На ребрах смрадный сенокос. Знать, новоселье, правят бесы И продают печенку с весу, Кронных замыслов вязигу. Вот адский дьяк читает книгу. Лксты из висельника кожи, Где в строчках смерть могилы множит Безкрестные, как дом без кровли!. Повышла Техника для ловли, — В мереже, рыбами в потоке, Индустриальные пороки — Молитва, милостыня, ласка. В повойиике парчовом сказка И песня про снежки пушисты, Что ненавидят коммунисты! Бежим, бежим, посмертный друг, От черных и от красных вьюг, На четверговый огонек, Через Предательства поток, Сквозь Лес лукавых размышлений, Где лбы — комолые олени Тучны змеиною слюной, Там нет подснежников весной. И к старым соснам, где сторожка, Не вьется робкая дорожка, Чтоб юноша купал ресницы В смоле и яри до зарницы, Питая сердце медом встречи… Вот ласточки — зари предтечи! Им лишь оплакивать дано Резное русское окно И колоколен светлый сон, Где не живет вечерний звон. Окно же с девичьей иголкой Заполыхало комсомолкой, Кумачным смехом и махрой Над гробом матери родной! Вот журавли, как хоровод, — На лапках костромских болот Сусанинский озимый ил. Им не хватило птичьих сил. Чтоб заметелить пухом ширь, Где был Ипатьев монастырь. Там виноградарем Феодор, В лихие тушинские годы, Нашел укромную лозу Собрать алмазы, бирюзу В неуязвимое точило… 'Подайте нам крупицу ила, Чтоб причаститься Костромой!' И журавли кричат: 'Домой, На огонек идите прямо, Там в белой роще дед и мама!' Уже последний перевал. Крылатый страж на гребне скал Нас окликает звонким рогом, Но крест на нас, и по острогам. С хоругвями, навстречу нам Идет Хутынский Варлаам. С ним Сорский Нил, с Печеньги Трифон, Борис и Глеб — два борзых грифа. Зареет утро от попон. И Анна с кашинских икон — Смиренное тверское поле. С пути отведать хлеба-соли Нас повели в дубовый терем… Святая Русь, мы верим, верим! И посохи слезами мочим… До впадин выплакать бы очи, Иль стать подстрешным воробьем. Но только бы с родным гнездом, Чтоб бедной песенкой чи-ри Встречать заутреню зари. И знать, что зернышки, солому Никто не выгонит из дому, Что в сад распахнуто давно Резное русское окно, И в жимолость упали косы!.. На Рождество Богородично. 1931
* * * На преподобного Салоса — Угодника с Большой торговой, Цветистей в Новгороде слово, И пряжею густой, шелковой, Прошит софийский перезвон
