Собольим рукавом метет, Спеша испить от ярых сот. Вот на сугробе волчий след, Ни огонька, ни сруба нет, Вот слезка просочилась в ели, Тропинку выкрали метели… Опять сугроб — медвежья шапка… Ай, волк, что растерзал арапка! Бирюк матер, зеленоглаз, Знать утка выплыла не в час! Котлом дымится полынья… — Пусть растерзает и меня, Чтоб не ходила красным шином!.. — Касатка в стаде ястребином, Бесстрашна внучка Аввакума. В тенётах сокол — в сердце дума Затрепетала по борьбе Без терпкой жалости к себе. И как Морозова Федосья, Оправя мокрые волосья, Она свой тельник золотой, Не чуя, что руда сгорает, Над зверем, над ощерой тьмой Рукою трезвой поднимает И трижды грозно осеняет! Как от стрелы, метнулся волк, Завыл, скликая бесов полк, И в миг издох…Параша к срубу, Слюдою осыпая шубу И обронив с косы вязейку, Упала в сенцах на скамейку. Пахнуло тепелью от сердца… Омыты тишиною сенцы. Вот гроб колодовый, на нем, Пушистым кутаясь хвостом, Уселась белка буквой в святцах… — С рассудком видно не собраться… — Чу! В келье плач глухой и палый!.. — Что, Парасковьюшка, застряла? На темя капают слова, Уймися, девка не вдова!.. Намедни спрос чинил я белке: Что. полюбились посиделки У сарафанистой Ариши? Запрыскала, усами пишет. На Федьку сердится…Да, да! Плыви, лебедушка, сюда! — И очутилась Паша в келье. Какое светлое веселье! Пред нею в мантии дерюжной, Не подъяремный и досужный, Сиял отец Нафанаил. Веянием незримых крыл Дышали матицы, оконце… — Не хошь ли сусла с толоконцем? Вот ложка — корабли по краю! Ведь новобрачную встречаю, — Богато жить да сусло пить!.. — — Я, батюшка!.. — Эх, волчья сыть! — И старец указал брадою. Возрилась гостья, что такое? Хозяин…Морж…стоит у печи, Усы в слезах, как судно в течи, Как паруса в осенний ливень!.. — Мотри, голубка, Спас-от дивен, Не поругаем никогда!.. — — Ах, батюшка!.. — Пройдут года, Вы вспомните мои заветы, — Руси погаснут самоцветы! Уже дочитаны все святки, Златые роспиты напитки, И у святых корсунских врат Топор острит свирепый кат!.. В царьградской шапке Мономаха Гнездится ворон — вестник страха, Святители лежат в коросте, И на обугленном погосте, Сдирая злать и мусикию, Родимый сын предаст Россию На крючья, вервие, колеса!.. До сатанинского покоса Ваш плод и отпрыск доживет, В последний раз пригубить мед От сладких пасек Византии!.. Прощайте, детушки! Благие Вам уготованы сады За чистоту и за труды!.. — И старец скрылся в подземельи. Березкой срубленой средь кельи Лежит Параша на полу, И как к лебяжьему крылу Припал к ней морж в ребячьем страхе, Не смея ворота рубахи Тяжелым пальцем отогнуть, И не водой опрыскал грудь, А долголетними слезами, Что накопил под парусами. — Моя любовь, мой осетренок!.. — Легка невеста, как ребенок,
