Подробностей её незнаменитых,
её капризов – не бери всерьёз.
Тут столько всякого переплелось!
Тут всё в узлах – и каждый новый узел
ведёт к другим узлам путём кургузым
внезапных шуток и внезапных слёз.
И ты, кто разбирается в клубках,
как Божество Клубков, как Всякий Случай, -
не трогай, не распутывай, не мучай:
довольно и того… держать в руках
и тихо бормотать себе под нос:
вот путаник-то, Господи-помилуй! -
смирившись с чередой неутомимой
петель и песен, тишины и гроз, -
и там не так, и тут не удалось…
Держи в своих руках клубок, не то мне
катиться под откос, себя не помня, -
недолог путь, ведущий под откос.
Что говорят на кухне в полночь?
Там говорят «а это помнишь?» -
там ничего не говорят,
там пеплом по столу сорят,
и не сметают, и молчат,
и говорят «который час?».
Там тонущий пакетик с чаем
уже никем не замечаем,
и над столом, давно пустым,
там говорят «Ваш чай остыл» -
и в чашку опускают взгляд,
и «надо ехать» говорят.
Там теребят лимона мякоть
и говорят «не надо плакать»,
а после говорят «пора»
и говорят, что всё мура,
а сами плачут невпопад
и ничего не говорят.
Как называется твоя любовь?
Не знаю, мы знакомы не настолько.
Моя же называется – постой-ка…
как называется моя любовь?
Наверное – Два-кофе-с-молоком,
или Скорей-всего-мы-просто-бредим,
или Пришли-сигнал-одним-звонком,
или Давай-куда-нибудь-уедем.
А есть ещё другие имена:
есть имя Напиши-хотя-бы-слово,
есть имя Буду-ждать-до-полвосьмого,
есть имя Это-было-до-меня,
есть имя Если-завтра-будет-дождь,
есть имена Направо и Налево…
моя любовь – она неприхотлива
и отзовётся, как ни назовёшь:
она бежит на взмах твоей руки,
как дурочка, – и в маленькой котомке
её надежд блестящие обломки,
её имён цветные лоскутки.
…хоть весёлое Да золотое,
как и прежде, стоит наготове,
да не требуется никогда.
И мерещится тень декабриста,
где колючее Нет серебрится -
ломкой кромкой высокого льда.
Дух строптивый не любит согласья -
и повадка бесшумная лисья
не родна ему и не мила:
ни рожна ему в жизни не надо,
он граница, и он же – преграда,
вот и все, понимаешь, дела.
Было время… да ладно об этом:
о былом, о пустом, о забытом,
о старье обветшавших эпох!
Дух строптивый давно не кивает -
вскинет взгляд, как ружьё – и, бывает,
убивает на месте, врасплох.
Вот и все, понимаешь ли, песни -
спеты, стало быть: челюсти стисни -
и… пошла она прочь, чехарда
обольщений столичного рая -
где живёшь, даже не вспоминая
золотую провинцию Да…
Чай зелёный, как лес, чай зелёный, как сад,
чай зелёный, как Ваш растерявшийся взгляд,
моя грустная радость со взглядом зелёным!
Чай зелёный, как детство, которое – Вы,
и, наверное, мне не сносить головы
под зелёным, как детство и чай, небосклоном.
Но, зелёный немыслимый цвет, столько лет
я повсюду искал твой изменчивый след,
что уже не страшны никакие угрозы!
Чай зелёный, как миф – это ж надо понять,
значит, полно в тяжёлую чашку ронять,
моя грустная радость, зелёные слёзы.
Мы давайте-ка лучше посмотрим в окно:
там давно уже всё зеленым-зелено -
и пропащий апрель там слоняется пьяным.
А у Бога, небось, слишком много забот -
и уж если не он нас к рукам приберёт,
ничего, говорю, мы столкуемся с Паном.
А дело обстояло так,
