— Однако он не подозревает, что нам известны масштабы боевой готовности американских войск, — вступил в разговор министр обороны. — Он не знает, что мы читаем их шифровки. Уровень боевой готовности американских войск превосходит меры предосторожности, нужные для данной ситуации. Американские стратегические силы не приводились в такое состояние с 1962 года.

— Это действительно так? — спросил Нармонов.

— Товарищ генерал, технически это не так, — поспешно возразил Головко, стараясь говорить как можно убедительнее. — Готовность американских стратегических сил очень высока, даже когда официально она соответствует самому низкому, пятому, уровню. Изменение, на которое вы ссылаетесь, совсем не так значительно.

— Каково истинное положение дел? — Нармонов взглянул на министра обороны.

Министр пожал плечами.

— Всё зависит от того, как на это посмотреть. Их ракеты наземного базирования всегда находятся в более высоком состоянии боевой готовности, чем наши, потому что их легче поддерживать в таком состоянии. То же самое относится к американским подводным лодкам, которые проводят в море больше времени, чем наши. С технической точки зрения разница невелика, однако с психологической она гораздо больше. Повышение боевой готовности американских войск означает для них, что произошло нечто ужасное. Мне это кажется существенным.

— А мне — нет, — резко бросил Головко. Хуже не придумаешь, подумал Нармонов, два главных советника расходятся в мнениях по столь важному вопросу…

— Нужно ответить президенту США, — напомнил министр иностранных дел.

ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:

МЫ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЕ НА ПОВЫШЕНИЕ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ ВАШИХ ВОЙСК. ПОСКОЛЬКУ ПОЧТИ ВСЕ ВАШИ ВООРУЖЕНИЯ НАЦЕЛЕНЫ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ, МЫ ТОЖЕ ВЫНУЖДЕНЫ ПРИНЯТЬ МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ. Я ПРЕДЛАГАЮ, ЧТОБЫ НИ ОДНА ИЗ НАШИХ СТРАН НЕ ПРЕДПРИНИМАЛА ШАГОВ, КОТОРЫЕ МОГУТ ПОКАЗАТЬСЯ ПРОВОКАЦИОННЫМИ.

— Это первый ответ, который не был подготовлен заранее, — заметила Эллиот. — Сначала он заявляет «я не имею к этому никакого отношения», затем говорит, что мы не должны его провоцировать. О чём он действительно думает?

Райан прочитал факсы всех шести телеграмм и передал их Гудли.

— Скажите, какова ваша точка зрения.

— Пустые разговоры. Создаётся впечатление, что все ведут очень осторожную игру, — впрочем, именно так и нужно поступать. Мы приводим свои вооружённые силы в состояние боевой готовности, и они делают то же самое. Фаулер заявляет, что у нас нет оснований подозревать их и считать виновными, — это хорошо. Нармонов предлагает, чтобы обе стороны сохраняли хладнокровие и избегали всего, что может быть истолковано как провокация, — и это тоже хорошо. Так что пока все идёт нормально, — выразил Гудли свою точку зрения.

— Я согласен, — заметил старший дежурный офицер.

— Значит, мы единодушны, — заключил Джек. Слава Богу, Боб, я и не подозревал, что ты способен на подобное, подумал он.

Росселли вернулся к своему столу. Все в порядке, ситуация, похоже, более или менее под контролем.

— Где ты был, черт побери? — спросил Рокки Барнс.

— В помещении «горячей линии связи». По-видимому, все постепенно успокаивается.

— Нет, Джим, ситуация изменилась.

Генерал Пол Уилкс уже почти добрался до Пентагона. Ему понадобилось минут двадцать, чтобы выехать от дома на шоссе I-295 и оттуда на I-395 — расстояние меньше пяти миль. Снегоочистители здесь почти не работали, и теперь, когда похолодало, посыпанные солью места превращались в каток. Но хуже всего были те немногие вашингтонские водители, что рискнули отправиться в путь. Даже те, кто ехал на машинах с приводом на все колеса, вели себя так, будто дополнительное сцепление с поверхностью шоссе позволяло им не подчиняться законам физики. Уилкс только пересёк Саут-Кэпитол-стрит и стал спускаться под гору к выезду на Мейн-авеню, как слева его обогнал какой-то маньяк на «тойоте» и тут же резко свернул вправо к выезду в центр Вашингтона. Её передний привод на льду не справился с заносом, а Уилкс был бессилен что-либо предпринять. Его машина ударилась боком о «тойоту» на скорости пятнадцать миль в час.

— Ну и черт с ним, — выругался Уилкс вслух. На разбирательство у генерала не было времени. Он подал свою машину назад и стал объезжать остановившийся автомобиль ещё до того, как его водитель вышел из кабины. Не посмотрев в зеркало заднего обзора, Уилкс выехал на соседнюю полосу движения, и тут сзади его ударил грузовик с трейлером, шедший по этой же полосе со скоростью двадцать пять миль в час. Удара было достаточно, чтобы автомобиль генерала перелетел через бетонную разделительную полосу и врезался прямо во встречную машину. Уилкс погиб на месте.

Элизабет Эллиот пила кофе, уставившись отсутствующим взглядом в дальнюю стену. Да, другого объяснения нет. Все предостережения, которые они получили и игнорировали, все сливалось в единую картину. Советские военные стремились к захвату власти, и устранение Боба Фаулера было частью общего плана. Ведь мы должны были присутствовать на стадионе, думала она. Он хотел поехать на матч, и все ожидали, что он так и сделает, потому что Деннису Банкеру принадлежала одна из команд. И я была бы там. Сейчас я была бы мертва. Если они собирались убить Боба, они хотели убить и меня…

ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:

Я ДОВОЛЕН ТЕМ, ЧТО МЫ ПРИЗНАЕМ НЕОБХОДИМОСТЬ ОСТОРОЖНОСТИ И БЛАГОРАЗУМИЯ. СЕЙЧАС Я ДОЛЖЕН ОБСУДИТЬ СО СВОИМИ СОВЕТНИКАМИ ПРИЧИНУ ЭТОГО УЖАСНОГО НЕСЧАСТЬЯ, А ТАКЖЕ ПРИНЯТЬ МЕРЫ ПО СПАСЕНИЮ ПОСТРАДАВШИХ. БУДУ ДЕРЖАТЬ ВАС В КУРСЕ ДЕЛА.

Ответ прибыл почти немедленно.

ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:

БУДЕМ ЖДАТЬ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ СОБЫТИЙ.

— Все так просто, — сказал президент, глядя на экран.

— Ты так считаешь? — спросила Элизабет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Роберт, произошёл ядерный взрыв в том месте, где ты должен был присутствовать. Это первое. Второе: нам докладывали о пропавшем советском ядерном оружии. Третье: откуда мы знаем, что на другом конце этого компьютерного модема действительно Нармонов? — спросила Лиз.

— Что?!

— Наши лучшие агенты докладывают о возможности военного переворота в России, верно? Но сейчас мы действуем таким образом, словно в нашем распоряжении нет таких разведданных, хотя взрыв в Денвере вполне мог быть вызван тактической ядерной боеголовкой — именно такой, какая, по нашему мнению, исчезла. Мы не принимаем во внимание все возможные аспекты ситуации.

Доктор Эллиот повернулась к микрофону.

— Генерал Борштейн, насколько трудно доставить ядерное устройство в Соединённые Штаты?

— При нашей пограничной охране это детская игра, — послышался голос из НОРАД. — Почему вы спросили об этом, доктор Эллиот?

— Я задала этот вопрос, так как у нас есть надёжные сведения — и были в течение некоторого времени, — что Нармонов столкнулся с политической оппозицией, что его военные не согласны с ним и что при всём том затронут вопрос ядерного оружия. Предположим, там произойдёт государственный переворот. Воскресный вечер — утро понедельника — весьма удобное время для этого. Нам всегда казалось, что ядерное оружие рассчитано для использования в качестве инструмента шантажа внутри России — но вдруг план оказался куда более изощрённым? Что, если они пришли к мысли лишить наше правительство руководства, чтобы не допустить вмешательства Соединённых Штатов в их государственный переворот? Итак, происходит взрыв, Дарлинг оказывается в летающем командном пункте, — точно, как сейчас, — и они ведут переговоры с ним. Они могут предсказать, о чём мы можем подумать, и заранее подготовить свои