всеобщей любовью. Её хирургическая бригада души в ней не чаяла. Лучше женщину трудно представить.

Семейные неприятности? Джек изменяет нашей Кэти… обижает моего друга?

Мерзкий сукин сын!

Сегодня он снова опоздал, заметила Кэти. Уже десятый час. Неужели нельзя вернуться домой не так поздно?

Если нельзя, то почему?

— Привет, Кэт, — произнёс Джек, направляясь в спальню. — Извини, что я задержался.

Когда Джек скрылся из виду, она подошла к шкафу и открыла дверцу, чтобы взглянуть на пальто. Никакого запаха. На следующий день после того вечера он отдал его в чистку, заявив, что на пальто — пятна. Кэти вспомнила, что пятна действительно были, но…

Что же делать?

Она едва удержалась, чтобы снова не расплакаться.

По пути в кухню Джек прошёл через гостиную. Кэти уже сидела в своём кресле. Он не обратил внимания на выражение её лица, на её молчание. Его жена сидела, не отрывая взгляда от экрана телевизора, но не видя, что там происходит. Она снова и снова обдумывала ситуацию в поисках ответа, но взамен находила только гнев.

Ей нужен совет. Ведь она не хочет порвать с мужем, правда? Кэти чувствовала, как внутри её все кипит, как на смену здравому смыслу и любви приходят эмоции и ярость. Она понимала, что следует противиться такому процессу, но чувствовала своё бессилие, а гнев черпал силы в самом себе и все разрастался и разрастался. Кэти тихо прошла в кухню и сделала себе коктейль. Завтра у неё нет никаких процедур, так что один коктейль не повредит. Она опять посмотрела на мужа, и он снова не обратил на неё внимания. Не обратил внимания? Почему? Она примирилась со многим, столько принесла в жертву. Ладно, время, которое они провели в Англии, было приятным. Она преподавала сотрудникам Больницы Гая, и это отнюдь не помешало её репутации в Госпитале Хопкинса. Зато всё остальное — он так часто уезжал, его почти никогда не было дома! Без конца ездил в Россию, занимался договором по ограничению вооружений и другими проблемами, играл в шпионов, вечно оставлял её дома с детьми, заставляя не ездить на работу. Из-за этого она пропустила две важные операции — ей не удалось найти няню для детей, и в результате пришлось просить Берни сделать то, что следовало делать ей самой.

А чем занимался Джек все это время? Когда-то она молча признавала, что не имеет права даже интересоваться этим. Так чем он занимался? Может быть, смеялся над ней? Проводил время с какой-нибудь страстной разведчицей, как это показывают в кино. Вот какой-то экзотический город, безлюдный, тусклый бар, Джек встречается с женщиной-агентом, одно следует за другим, и вот они…

Кэти опустилась перед телевизором, отпила из стакана и задохнулась. Она не привыкла пить неразбавленный бурбон.

Все это — ошибка.

Казалось, внутри её идёт война между силами добра, с одной стороны, и силами зла — с другой, а может быть, это борются наивность с реальностью? Этого она не знала и была слишком расстроена, чтобы разобраться.

Ну что ж, имеет ли это значение для сегодняшнего вечера? У неё месячные, и, даже если Джек захочет — она знала, что он не захочет, — придётся отказаться. Да зачем ему хотеть, когда он получает это где-то на стороне? С какой стати ей соглашаться? Неужели приятно служить объедками? Играть роль резерва?

На этот раз она отпила из стакана более осторожно.

Получить совет, поговорить с кем-нибудь. Но с кем?

Может быть, с Берни, решила она. Ему можно довериться. Поделиться, как только вернётся на работу. Через два дня.

— Значит, предварительные соревнования закончены.

— Да, босс, — ответил тренер. — Как дела в Пентагоне, Деннис?

— Не так интересно, как здесь у тебя. Пол.

— Ничего не поделаешь, приходится выбирать, что больше по нраву забавы и развлечения или влияние и власть.

— Все здоровы?

— Да, сэр. Для этого времени сезона, когда проведено уже столько матчей, у нас все в порядке. На этой неделе у нас нет игр, и мы хотим провести несколько тренировок, отработать скорость. Я хочу ещё раз сразиться с «Викингами».

— Я тоже, — ответил Банкер, он говорил из своего министерского кабинета в кольцевом коридоре «Е» Пентагона. — Ты считаешь, что на сей раз нам удастся остановить этого Тони Уиллса?

— Приложим все усилия. Он всё-таки превосходный игрок, правда? Не встречал такого подвижного футболиста со времён Гейла Сэйерса. Против него нелегко защищаться.

— Не будем заглядывать так далеко в будущее. Через несколько недель надеюсь приехать в Денвер.

— Мы преодолеваем препятствия поочерёдно, одно за другим. Ты ведь понимаешь это, Деннис. Просто пока неизвестно, с кем придётся встретиться в следующем матче. Я бы предпочёл Лос-Анджелес. С ними мы справимся. Затем предстоит, наверно, игра с Майами. Это будет труднее, но они нам по плечу.

— Я тоже так считаю.

— А сейчас мне нужно просмотреть фильмы.

— Правильно. Только помни, один матч за другим — но мне нужны ещё три победы.

— Передай президенту, пусть приезжает в Денвер. Мы встретим его там. Это сезон Сан-Диего. «Мустанги» никому не уступят.

Дубинин следил за тем, как вода хлынула в ремонтный док, когда открылись шлюзы. «Адмирал Лунин» готов к плаванию. «Хвост» из новых гидроакустических буксируемых датчиков, намотанный на барабан, находился внутри обтекателя над горизонтальным рулём. Семилопастный винт из марганцевой бронзы был осмотрен и заново отполирован. Герметичность корпуса полностью восстановлена. Подводная лодка была готова к выходу в море.

Не только лодка, но и команда. Дубинин списал на берег восемнадцать матросов-призывников и заменил их восемнадцатью молодыми офицерами. Резкое сокращение советского подводного флота отразилось на уменьшении числа офицерских должностей. Увольнение офицеров на гражданку явилось бы безумным расточительством квалифицированных кадров — не говоря уже о том, что для них не хватало рабочих мест, — в результате было принято решение переподготовить офицеров и распределить их по оставшимся субмаринам в качестве технических экспертов. Теперь в гидроакустической службе «Адмирала Лунина» были одни офицеры — два мичмана займутся техническим обслуживанием аппаратуры — и все до единого были действительно экспертами, отличными акустиками. Самым удивительным оказалось то, что офицеры не проявили недовольства. На подводных лодках класса «Акула» были самые удобные каюты среди всех советских субмарин. Но ещё более важным фактором явилось другое: новые члены офицерской кают- компании полностью ознакомились с предстоящей задачей, а также узнали о том, чего удалось добиться подводной лодке — по-видимому, удалось, поправил себя Дубинин, — во время предыдущего плавания. Такие вещи возбуждают офицерское честолюбие, и не мудрено: для подводника это лучшее испытание его мастерства. Ради такого они готовы на все.

И капитан первого ранга Дубинин не уступит им. В прошлом он неоднократно оказывал услуги своим коллегам-капитанам и теперь обратился к ним с просьбой о помощи. Он также воспользовался поддержкой главного инженера верфи. В результате во время переоборудования «Адмирала Лунина» Дубинин сумел осуществить прямо-таки чудеса. Он добился замены всех коек. Внутреннее помещение отскребли от старой краски и заново покрасили в приветливые воздушные тона. Он сумел найти подход к хозяйственникам и получил запас свежих продуктов высшего качества. Сытая команда — это счастливая команда, и экипаж с готовностью слушался командира, который заботился об их благополучии. Это явилось кульминацией нового профессионального духа в советском военно-морском флоте. Валентин Борисович Дубинин прошёл школу Маркуса Рамиуса, лучшего учителя на подводном флоте, и поклялся, что заменит его. А почему нет? У него лучшая подводная лодка, лучшая команда, и вот теперь он отправится в плаванье, которое станет примером для советского Тихоокеанского флота.