поинтересовался он, торопливо расстегивая жилетку: от нахлынувших чувств ему стало жарко.
– Честно говоря, – сморщился Вадим, – хотел попросить у матери денег…
– Да, да! – перебила его Почечуева. – Ему нужны деньги на падших женщин!
– Эх, – мечтательно вздохнул Вадим, – да если б хоть одна хотя бы раз около меня упала…
– Попрошу не отвлекаться, – пресек ненужные разговоры Тихон. – Значит, вы хотели попросить денег…
– Да, сначала я спустился на первый этаж – брат уехал на работу, и я подумал – загляну в его кабинет…
– Он хотел украсть у Егора деньги. Кошмар! И вы можете верить такому человеку! – вновь влезла Акулина Альфредовна.
– Ну, взял бы я у него пару сотен, тоже мне трагедия, – сморщил конопатый нос Вадим, – у него денег полно, он бы и не заметил.
Тихон покачал головой, погрозил пальцем и выдал короткую нравоучительную речь.
– Воровать нехорошо, – сказал он и слегка покраснел.
Почесав макушку, он попытался еще что-нибудь добавить по этому поводу, но больше ничего в голову не пришло.
– Да, – протянул он, – очень нехорошо.
Посчитав, что внес серьезный вклад в дело воспитания молодежи, Тихон перевел взгляд на Акулину Альфредовну:
– Вы все еще продолжаете настаивать, что не выходили из своей комнаты? Пока я еще ни с кем, кроме вас, не разговаривал, но, возможно, другие члены семьи тоже могли видеть вас в коридоре.
– Я точно не помню… – заерзала Почечуева, ненавидя всех, кто стоит рядом, до глубины своей высушенной до острых корок души. – Кажется, я заходила к сестре… поговорить. Но ее не было, и я тут же вернулась к себе.
– А о чем вы хотели поговорить? – поинтересовалась Дашенька, едко улыбаясь.
– Не скажу.
– Можно, я уже пойду? – заныл Вадим, вспоминая о холодце. – Я свое черное дело сделал – родную тетку правосудию сдал, а вы тут уж сами с ней разбирайтесь.
– Наглец! – выкрикнула Акулина Альфредовна. Схватила с дивана подушку и швырнула ею в двоюродного племянника. – Бесстыжий наглец!
Уклонившись от летевшего в него мягкого снаряда, Вадим выскочил из комнаты.
– Так о чем же вы хотели поговорить с Евдокией Дмитриевной? – настойчиво спросил Тихон.
– Об Ирме, – резко ответила подозреваемая. – Она любит Егора, и они были бы отличной парой… Ты, Даша, ему совершенно не подходишь, – Акулина Альфредовна сверкнула глазами. – Вы с ним слишком разные…
Она осеклась, понимая, что сейчас сболтнет лишнее, села на край дивана, сложила руки на коленях и с видом первоклассницы-отличницы спросила:
– У вас есть еще ко мне вопросы, товарищ частный детектив?
– Нет, – мотнул головой Тихон.
– Тогда позвольте мне побыть одной, перепалка с Вадимом вывела меня из равновесия. Я бы советовала вам приглядеться к нему получше – он же родину продаст за копейки!
– Непременно, – кивнул Тихон, – мы и с вами еще не раз побеседуем.
Он отправил Акулине Альфредовне скользкую улыбочку и шагнул к двери.
Дашенька последовала за ним. В душе поскрипывало дурацкое негодование, плотно переплетенное с непонятной тоской. Это почему еще она Егору не подходит?! То есть она и не собиралась за него замуж, но все же… но все же…
* * *
Кровать раздражающе скрипела, а свет луны казался слишком ярким. Максим Леонидович приподнялся, взбил подушку и звонко чихнул. Снова лег и заерзал. Пора возвращаться домой, свой долг он выполнил – Евдокию Дмитриевну после кражи поддержал, нечего ему тут больше делать.
– И куда только подевалась эта записка? – пробубнил он, натягивая одеяло до подбородка.
А может, так оно и лучше – потерял записку, и черт с ней!
– Да, – согласился сам с собой Максим Леонидович, – ерунда все это.
Успокоившись, он закрыл глаза и практически сразу погрузился в царство Морфея. Ему приснился астролог Феликс, который был почему-то абсолютно лыс и гол. Он собирался прыгнуть в котел с кипящим молоком, и Максим Леонидович всю ночь пытался отговорить его от этого шага. Спасла астролога Акулина Альфредовна, она появилась неожиданно – в свадебном платье, с белой лилией в волосах. «Это я, твоя невеста, касатик», – сказала она и протянула руку Феликсу. Но тот признавать в себе жениха отказался и вытолкнул на передний план вспотевшего Максима Леонидовича. Берестов, заикаясь, стал объяснять, что он-то тут как раз ни при чем, но Феликс сзади толкал все сильнее, а Акулина Альфредовна, продолжая петь: «Соколик мой ненаглядный», – уже хищно щурилась, облизывая при этом губы…
– А-а-а! – подскочил на кровати Максим Леонидович за секунду до того, как Почечуева одарила его страстным поцелуем. – Бред, какой же бред, – замотал он головой, глядя на часы.
Восемь утра.
Кряхтя и отмахиваясь, точно прогоняя ночное наваждение, Берестов встал с кровати, зевнул и… посмотрел на пол. Около кресла лежал белый конверт, точно такой же, как и в прошлый раз.
«Ну и как вам теперь спится, Максим Леонидович?» – гласила записка.
Крупные печатные буквы, и строчка слегка едет в правый верхний угол.
– Плохо, – выдохнул Берестов, вытирая выступивший на лбу пот. – Плохо мне спится!
Глава 11
А не выпить ли нам
по рюмочке?..
– Не кажется ли вам, что в доме образовалась совершенно невыносимая, гнетущая атмосфера? – спросила за завтраком Евдокия Дмитриевна. – Нет, это никуда не годится. Я категорически против такого безобразия!
– А чего ты хотела? – фыркнула Акулина Альфредовна, демонстративно отодвигая тарелку. – Все эти допросы… это так… неприятно!
– Глупости, – отмахнулась хозяйка дома, – беседы с Тихоном Ефимовичем неприятными быть не могут. – Она отправила Тихону нежный взгляд. – Сегодня вечером попрошу всех собраться за ужином. Устроим небольшое торжество, будем пить шампанское и баловать себя чем-нибудь вкусненьким.
– Мама, прости, но я, скорее всего, не смогу, – намазывая масло на ломтик белого хлеба, сказал Егор, – вечером у меня деловая встреча.
– Ну уж нет! – возмутилась Евдокия Дмитриевна. – У тебя каждый день совещания и встречи. На сегодняшнем ужине ты обязан присутствовать.
– Почему? Неужели вы не обойдетесь без меня?
– Нет, не обойдемся… Я хотела сделать сюрприз, но, видимо, придется рассказать все заранее… Вы с Дашенькой решили пожениться, и я, как мать, требую нормальную помолвку и пышную свадьбу! С рюшечками, занудным тамадой, букетом невесты, летящим в незамужних подружек, и прочими глупостями…
– Мама! – резко перебил Егор.
– Дорогие мои, – не обращая внимания на сына, громко сказала Евдокия Дмитриевна, – с радостью приглашаю вас на помолвку моего сына Егора и очаровательной Дашеньки, которую я уже люблю, как собственную дочь. Извините, Тихон Ефимович, что не поговорила с вами о торжестве заранее, но мне так
