евреев считали бесполезными с точки зрения военного дела. Существовало убеждение, что евреи трусливы по натуре, что по субботам они воевать ни за что не станут и что их специфические обычаи невозможно успешно сочетать с воинской службой[299]. Правда, были некоторые важные исключения. Евреев призывали в армию Австрийской империи при Иосифе II, но и там их сначала не брали на строевую службу[300]. В период Четырехлетнего сейма польские реформаторы вели широкое обсуждение возможности призыва евреев в армию. И хотя некоторые выступали в поддержку этого начинания, большинство реформаторов предпочитало позволить евреям откупаться от военной службы путем уплаты специального налога[301] .

На решение русских властей освободить евреев от службы в армии могло повлиять и то, что все они были приписаны к городским сословиям. Члены русского торгового сословия освобождались от личной службы при уплате особого налога в пятьсот рублей за каждого рекрута, за который должны были нести ответственность местные общины. Вместе с тем российские мещане не были освобождены от военной службы, а большинство евреев состояло именно в этом сословии[302] .

Так или иначе, в указах от 7 сентября 1794 г. и 21 января 1796 г. было официально провозглашено, что евреи должны вместо воинской службы платить по пятьсот рублей. Эти указы внесли новый оттенок двусмысленности в определение правового статуса евреев. По указу 1794 г. евреям, как и купечеству, полагалось платить налог за освобождение от воинской службы, однако не уточнялось, имеются ли в виду только евреи, приписанные к купечеству, или евреи вообще. В указе просто говорилось, что этот налог будет взиматься «с купечества… и с евреев»[303]. Указ явно причинял затруднения чиновникам при его толковании, так как 21 января 1796 г. в новом законе было уточнено, что на евреев-мещан также распространяется его действие[304]. Подобное исключение вводило различие между еврейскими и христианскими членами мещанского сословия, потому что последние в армии служили. И при императоре Павле I, и при Александре I правительство сознательно воздерживалось от попыток заставить евреев служить в армии в каком бы то ни было качестве, кроме вспомогательных сил. И хотя само освобождение от военной службы было с точки зрения российских евреев ценным послаблением, основывалось оно на весьма нелестном представлении о них русских властей, что в будущем привело к тяжелым последствиям. Таким образом, в исключении евреев из рекрутских наборов можно проследить действие двух тенденций: во-первых, евреи по-прежнему рассматривались как единое целое, как особая группа, и потому исключение касалось их всех; во-вторых, власти не оставили попыток отрегулировать статус евреев в обществе, четко определяя их повинности.

В период с 1772 по 1796 гг. попытки установить правовой статус евреев в России так и не привели к успеху. Поначалу русское законодательство усвоило польскую концепцию о евреях как об отдельном разряде населения, отличном от христианского большинства, но эта точка зрения не продержалась и десяти лет. Последовали меры по интегрированию евреев в существующие в России сословия (или подразделения сословий), но этому препятствовали некоторые факторы: стремление еврейской верхушки сохранить как можно больше былой автономии кагала (в чем их поддерживала вся община в целом), враждебное отношение местных христиан к участию евреев в гражданской жизни городов и то, что многие евреи не отвечали требованиям ценза по профессиональному и имущественному состоянию и месту проживания, необходимым для принадлежности к двум городским сословиям России. Поэтому усилия властей «классифицировать» евреев продолжались и при преемниках Екатерины, императорах Павле I и Александре I[305]. В то же самое время власти продолжали изучать их жизнь, и представления русских о евреях становились все разнообразнее.

Среди проблем, оставленных Екатериной II в наследство сыну, императору Павлу I, была и необходимость наладить управление многочисленным еврейским населением, собранным под властью Российской империи в результате последних разделов Польши. (Согласно неполным данным Ю.Гессена, по всей России с 1797 по 1800 гг. к купечеству и мещанству было приписано 151 277 мужчин-евреев[306].) Перед Павлом стояла нелегкая задача. Бывшие земли Речи Посполитой, где жили эти евреи, свыше трех лет терзала война, и теперь там царили разруха и беспорядок. К России отошли районы, сильно отличавшиеся друг от друга: часть Белоруссии, Литвы, Украина и Курляндия, а также собственно польские области. Многие из этих пестрых в культурном отношении территорий некогда принадлежали Великому княжеству Литовскому. Несмотря на то, что население этих новых владений Российской империи получило гарантии свободы вероисповедания после 1772 г., евреи не упоминались ни в одном указе о присоединении новых земель. К тому времени уже прочно укоренился принцип, согласно которому все, не разрешенное евреям особыми постановлениями, было им запрещено. Поэтому представляется знаменательным, что их обошли вниманием в указах 1772 г. – тем более что правовую систему Великого княжества Литовского, в которой евреи рассматривались как особая категория населения, формально оставили в силе. Это привело к правовым разногласиям между христианами и евреями, которые, впрочем, обратили на себя внимание центральных властей только в начале царствования преемника Павла I, императора Александра I. Другой причиной, заставившей правительство заинтересоваться евреями, стало обострение конфликта между миснагдим и их противниками – хасидами.

Правительство Екатерины II проводило довольно путаную политику в отношении польских евреев, оказавшихся под властью России. Главным намерением правительства, особенно когда речь шла о сравнительно малочисленном еврейском населении Белоруссии, была интеграция, направленная на то, чтобы включить евреев в существующие категории экономической жизни России, оставив им культурную и религиозную автономию. Достижению этой цели препятствовали различные факторы: в Белоруссии на местном уровне бытовали антиеврейские настроения; христиане с евреями соперничали в экономике. На территориях, захваченных после 1772 г., находились крупные еврейские общины, на которые русское правительство не распространило автоматически права, дарованные евреям Белоруссии. Консервативное еврейское общество пыталось сопротивляться ограничениям своей традиционной политической автономии и всячески их обходило. Это положение осложнялось еще и тем, что правительство непременно старалось загнать евреев в рамки уже существующих социальных категорий. К концу екатерининского правления власти, невзирая на собственную непоследовательность, проводили, в сущности, сразу две политические линии в отношении евреев. Следуя первой, они продолжали открыто провозглашать обещания уравнять евреев в правах перед законом с остальным населением. Вторая линия представляла собой прагматическую политику неравноправного подхода к евреям, если того требовали обстоятельства. Этой линии были свойственны уступки интересам влиятельных слоев христианского населения, будь то купцы или землевладельцы. Царствование Павла принесло два важных нововведения. Власти наконец-то предприняли серьезные усилия для того, чтобы получить некоторые познания о жизни евреев, и, отчасти вследствие этого, попытались выработать новые социальные категории, к которым можно было бы их отнести.

В начале павловского правления сохранялась прежняя двойственная политика, при которой порывы к интеграции сменялись или сопровождались дискриминационными запретами. При Павле сохранялось двойное налогообложение евреев[307], причем правительство уже больше не вступалось за них при нарушении избирательных прав. С другой стороны, павловская администрация обычно следила за тем, чтобы на евреев не возлагались дополнительные денежные обязательства. Было несколько случаев, когда центральное правительство строго предупреждало местные власти о необходимости обращаться с евреями согласно букве закона. В 1796 г. могилевскому и новгород- северскому губернаторам было ведено прекратить ограничения еврейских купцов в праве переезжать из одной губернии в другую. (В указе, впрочем, подчеркивалось, что мещане – как христиане, так и евреи – этим правом не располагали[308].) В 1797 г. губернатор Подолии получил приказ не высылать из Каменец-Подольска самовольно обосновавшихся там евреев, приписанных к мещанству, хотя, если точно следовать закону, то это надлежало бы сделать [309]. В 1800 г. Сенат, во исполнение воли самого Павла, постановил, что помещики не вправе судить и карать евреев, живущих в их владениях[310]. Характер этих