Хант подождал, пока они отойдут достаточно далеко от остальных.

— Два яйца пропали.

Каст остановился, едва не споткнувшись:

— Что?

Он был потрясен.

Хант жестом велел ему молчать и идти дальше.

— Они исчезли во время полуночной стражи прошлой ночью. Я опросил стражников. Никто не признался в том, что покидал свой пост или спал, но к утру яиц стало на два меньше.

Каст покачал головой:

— Как это может быть? Дюжина мечников не могла настолько халатно отнестись к своему долгу, чтобы пропустить вора.

Хант взглянул на Каста с непроницаемым лицом:

— Прошлой ночью вся стража состояла из мираи.

Брови Каста изогнулись. Обычно стража состояла полностью из эльфов, или Дреренди, или мираи. Но Каст понимал невысказанное подозрение Ханта. Сайвин была мираи. Было ли это связано с тем, что кража произошла в то время, когда на страже стояли мираи? Это казалось невозможным, но теперь Каст понимал, зачем отряд Кровавых Всадников был прислан в гавань. «Мы будем следить за ними, словно соколы».

Хант наклонился ближе к нему, его голос еще понизился:

— Этим утром я сам проверял количество яиц в подземелье. И пока я делал это, я обнаружил кое-что еще.

— Что?

— Тебе надо взглянуть самому.

Они дошли до конца пирса, и обычные толпы рыбаков и торговцев сомкнулись вокруг них, заглушая их разговор о предателях и изменах.

Каст шел по улицам, погруженный в свои мысли. Часть его, глубоко в сердце, надеялась, что Сайвин сыграла свою роль в полуночной краже: в последние полмесяца он не нашел и следа женщины, которую любил. Каст боялся, что она уже направилась в Блэкхолл, и он никогда ее больше не увидит. Но если она украла яйца… если она еще здесь…

Семя надежды пустило корни в его душе.

Они добрались до замка и прошли мимо ворот и стражей. Хант миновал передний двор и спустился к подземельям, где стояли два стражника с копьями и мечами у пояса. Оба — Кровавые Всадники; Хант не хотел рисковать.

За стражниками ступени вели вниз, в темный коридор, который далеко тянулся под замком. Их шаги эхом отдавались от стен, пока они не достигли окованной железом двери. Хант постучал костяшками пальцев по дубовой раме. Открылась маленькая панель, и выглянуло покрытое шрамами лицо — немой хранитель подземелья, Гост. Обезображенный мужчина проворчал что-то, узнав их, послышалось бряцанье ключей, И дверь открылась со скрипом ржавых петель.

— Спасибо, Гост, — сказал Хант.

Хранитель подземелья кивнул. Его глаза были красными; неровная борода покрывала его подбородок. Каст знал его историю. Парень прошел через пытки в этих самых подземельях, когда их занимали войска Темного Лорда, и, в конце концов, ему отрезали язык. Страх вновь светился в глазах мужчины: Гост отнюдь не был счастлив, что его убежище стало хранилищем для яиц из черного камня.

Каст не мог обвинять его. Даже находясь в этой комнате, он чувствовал присутствие кладки: волоски на его коже вставали дыбом, а воздух казался более тяжелым и каким-то маслянистым. Видя измотанное состояние мужчины, Каст сомневался, что тот мог легко уснуть здесь.

Склонившись, Гост повел их через комнату, которая служила ему жилищем. Он открыл ключом дальнюю дверь, вход в основное подземелье.

Войдя, Каст жестом велел закрыть дверь за ними.

— Гост заметил что-нибудь прошлой ночью, когда произошла кража?

Хант покачал головой.

— Хранитель не пропускает никого через эту комнату с момента смены стражи перед полночью.

— Тогда как вор пробрался сюда?

— Я не могу сказать, если только Гост не состоит в тайном сговоре.

— Я не верю, что он может быть на стороне Черного Сердца после страданий, через которые он прошел здесь.

— Тогда, возможно, он был обманут… или очарован.

Каст покачал головой. Они проходили мимо рядов камер. Впереди, в конце коридора, пылали факелы. Там стояли мужчины, дюжина, все Кровавые Всадники, собственные люди Ханта.

Хант обратился к капитану стражи:

— Все в порядке, Врент?

Мужчина кивнул, выпрямившись и отведя плечи назад.

— Мы никого не впускали и не выпускали, как было приказано.

Каст узнал в мужчине двоюродного брата Ханта. Его коса воина спускалась до талии — знак многих успешных битв. Еще у него был шрам, пересекавший татуировку в виде морского сокола — бледный рубец, словно горло сокола было перерезано.

Хант достал связку ключей из кармана и подошел к двери. Каст последовал за ним вместе с Врентом. Дверь камеры из огнеупорного дуба, окованного железом, с маленьким забранным решеткой окошком была закрыта на два замка. Чтобы открыть ее, потребовался один из ключей Ханта и один из ключей Врента.

Когда они открыли дверь, Каст снова удивился, как кто-то мог украсть два яйца. Даже с помощью стражи-мираи прошлой ночью, как вор смог пройти мимо Госта? Как открыл замки? Эта кража выглядела немыслимой.

Каст мог найти лишь одно объяснение. С того момента, как Сайвин была заражена, он проследил все случаи нападения злобных существ с щупальцами, начиная с Тока и его опыта на корабле капитана Джарплина и кончая Еленой и ее «исцелением» братом Флинтом. Одно было ясно: как только твари заражали кого-то, создавалась некая зловещая связь между зараженными, демоническая цепь между существами, которая позволяла общаться. Если это было так, то с отравлением братства ученых Сайвин передались их знания Алоа Глен и замка, включая лабиринт секретных коридоров и туннелей. Могла ли она использовать это знание, чтобы проскользнуть мимо стражников и украсть яйца? И какое еще зло она могла успеть совершить? От этой мысли ему стало холодно.

Скрип дверных петель отвлек его: Врент открыл тяжелую дверь. Появилось чувство покалывания, словно пауки забегали по коже. Остальные в холле, все закаленные в битвах мужчины, сделали шаг назад.

Хант снял факел со стены:

— Стой на страже, пока дверь не заперта. Не дай никому приблизиться.

Врент поднял руку в салюте:

— Будет сделано.

Хант пошел вперед с факелом, и Врент закрыл дверь за ними. Каст изучал темное помещение. Он выбрал эту камеру, потому что она была достаточно большой, чтобы вместить всю кладку из сотни яиц, и была вырезана из камня самого острова, сплошная скала. Факел Ханта отбрасывал тени на стены.

Яйца лежали повсюду плотными рядами, словно гнездилище какой-то мерзкой стаи птиц. Самая большая группа яиц, сложенная пирамидой, находилась в центре комнаты и достигала потолка. Поверхность черного камня поглощала свет факела, не отражая его. Даже слабое тепло комнаты, казалось, вытягивалось кладкой, оставляя воздух холодным. Дыхание выходило белыми облачками при каждом выдохе.

— И исчезнувших яиц нет нигде в комнате?

— Я пересчитывал дважды, — сказал Хант. — И при втором пересчитывании я нашел это.

Высокий Кровавый Всадник опустился на колено возле кучи яиц. Он опустил факел и осветил основание груды. Что-то лежало там.