одеяло, а в скрюченные пальцы поместили бокал редкого рейнского вина.
Логан какое-то время наблюдал за мужчиной, внутренне изумляясь, как Рочестер, чья персона незримо довлела над всей его жизнью с такой властностью и недоброжелательностью, дошел до такого состояния. Когда-то красивое лицо с ястребиным профилем усохло до маски мертвенной бледности и болезненности. Крепкое, мускулистое тело разрушилось, и теперь он едва мог ходить без посторонней помощи. Кто-то мог подумать, что неминуемое приближение смерти смягчит жестокого графа и, возможно, заставит его немного сожалеть о прошлом. Но Рочестер, верный себе, не допускал ни малейшего раскаяния.
Не в первый раз Логан почувствовал острый приступ жалости к своему сводному брату. Хотя Логана вырастил фермер-арендатор, плохо с ним обращавшийся физически, ему жилось лучше, чем Эндрю, чей отец издевался над его душой. Определенно, не существовало человека более холодного и не способного любить, чем граф Рочестер. То, что Эндрю пережил подобное детство, казалось просто чудом.
Вернувшись мыслями из прошлого, Логан посмотрел на скопление народа внизу. Его пристальный взгляд нашел высокую фигуру брата, танцевавшего с мисс Каролиной Хагривз.
Миниатюрная женщина, казалось, околдовала Эндрю, который в кои-то веки не выглядел скучающим, ожесточенным или угрюмым. Вообще казалось, что впервые в своей жизни Эндрю находился именно там, где хотел быть.
– Смотрите, – сказал Логан, легко передвинув тяжелый шезлонг, чтобы отцу было лучше видно. – Вот та женщина, которую привел Эндрю.
Губы Рочестера сжались в тонкую, как пергамент, презрительную линию.
– Девушка не имеет значения, – произнес он. – Я полагаю, она выглядит вполне подходяще. Однако поговаривают, что она синий чулок. Не смей говорить мне, что у твоего брата могут быть виды на подобное создание.
Логан слегка улыбнулся, давно привыкнув к язвительности старика.
– Посмотрите на них вместе, – прошептал он. – Понаблюдайте, как он ведет себя с ней.
– Это уловка, – решительно сказал Рочестер. – Я все знаю о своем никчемном сыне и его коварных планах. Я предполагал, что так будет с того самого момента, как я вычеркнул его имя из завещания. Он хочет обмануть меня и заставить поверить, что он может измениться, – он издал горький смешок. – Эндрю может ухаживать за множеством респектабельных старых дев, если хочет. Но я прежде в ад сойду, чем восстановлю его в правах.
Логан воздержался от ответа, что такой исход весьма вероятен, и наклонился, чтобы подложить бархатную подушку под хилую спину старика. Удовлетворенный, что его отцу удобно и видно все происходящее внизу, он выпрямился и положил руку на резные перила из красного дерева.
– Даже если это и обман, – размышлял он вслух, – разве не интересно будет, если Эндрю попадется в свою собственную ловушку?
– Что ты сказал? – Старик уставился на него, сузив слезящиеся глаза, и поднес кубок с вином к губам. – О какой такой ловушке ты говоришь, скажи на милость?
– Я имею в виду, что, возможно, Эндрю на самом деле мог влюбиться в мисс Хагривз.
Граф усмехнулся в свой бокал.
– Не в его характере любить кого-то еще, кроме самого себя.
– Вы ошибаетесь, отец, – тихо сказал Логан. – Просто Эндрю слишком плохо знаком с этим чувством – особенно как принимающая сторона.
Уловив тонкую критику той холодности, с которой он всегда обращался с обоими своими сыновьями, с законным и незаконнорожденным, Рочестер презрительно улыбнулся ему:
– Ты, конечно, винишь в его эгоизме
К очевидному недовольству Рочестера, Логан разразился смехом.
– Мне все равно, – сказал он. – Мне от вас ни шиллинга не нужно. Но будьте осторожнее, когда говорите об Эндрю. Вы находитесь здесь только из-за него. По какой-то причине, которой мне никогда не понять, Эндрю любит вас. Это чудо, что вы смогли произвести на свет сына, которому удалось пережить ваше нежное обхождение и все еще быть способным на любовь. Я, честно признаюсь, не смог бы.
– Тебе так нравится изображать меня чудовищем, – холодно заметил граф. – А на самом деле я просто даю людям то, чего они заслуживают. Если бы Эндрю хоть раз сделал что-нибудь, чтобы заслужить мою любовь, я бы его одарил ею. Но сначала он должен будет ее заработать.
– Господь всемогущий, старик, ты почти на смертном одре, – пробормотал Логан. – Ты не думаешь, что уже достаточно ждал? Ты имеешь хоть малейшее представление, что Эндрю готов сделать ради одного твоего слова похвалы или любви?
Лицо Рочестера приняло упрямое выражение, когда он молча пил из своего кубка и смотрел на сверкающую, кружащуюся массу пар внизу.
Согласно этикету джентльмен не должен был танцевать на балу более трех раз с одной и той же девушкой. Каролина не знала, почему придумали такое правило, но никогда не негодовала по этому поводу. До сих пор. К своему собственному удивлению, она обнаружила, что ей нравится танцевать с Эндрю, лордом Дрейком, и ей было очень жалко, что вальс закончился. Она была еще больше удивлена, узнав, что Эндрю мог быть приятным собеседником, когда сам этого хотел.
– Я и не подозревала, что вы так хорошо осведомлены по стольким вопросам, – сказала она ему, пока слуги наполняли их тарелки у столов с закусками. – Я полагала, что вы проводили большую часть времени за бутылкой, а вы, несмотря на это, очень начитанны.
– Я могу пить и одновременно держать книгу, – ответил он.
Она хмуро взглянула на него:
– Не пытайтесь отшутиться, когда я пытаюсь сказать, что… вы не…
– Я – не что? – мягко поторопил он ее.
– Вы не такой, каким кажетесь на первый взгляд.
Он криво ухмыльнулся:
– Это комплимент, мисс Хагривз?
Она была немного сбита с толку теплотой в его голубых глазах.
– Я полагаю, что да.
В этот момент вмешался женский голос, нарушив магию близости с изящной точностью лезвия хирурга.
– Да ведь это кузина Каролина, – воскликнула женщина. – Я ошеломлена тем, как элегантно ты выглядишь. Очень жаль, что ты не можешь избавиться от очков, дорогая, а то стала бы королевой бала.
Говорившей была Джулианна, леди Брентон, самая красивая и вероломная женщина, которую Каролина когда-либо знала. Даже те люди, которые презирали ее – а таким было несть числа, – были вынуждены признать, что физически она была безупречна. Джулианна была стройной, среднего роста, с крутыми бедрами и большой грудью. Черты ее лица были поистине ангельскими: нос был маленьким и узким, губы от природы были темно-розового цвета, голубые глаза были опушены густыми ресницами. Все это совершенство венчал тяжелый каскад светлых волос серебристого оттенка, которые, казалось, были сотканы из частичек лунного света. Было трудно, если не невозможно, поверить, что Каролина и это лучезарное создание могут быть хоть как-то связаны, и все же они были двоюродными сестрами по линии ее отца.
Каролина росла, испытывая благоговейный трепет перед Джулианной, которая была всего на год старше нее. Однако, когда она выросла, восхищение постепенно превратилось в разочарование, поскольку Каролина поняла, что внешняя красота ее кузины скрывает чудовищно эгоистичное и расчетливое сердце. Когда ей было семнадцать, Джулианна вышла замуж за человека на сорок лет старше себя, богатого графа, увлекавшегося коллекционированием изящных предметов искусства. Поговаривали, что Джулианна была неверна своему пожилому супругу, но она была слишком умна, чтобы быть пойманной с поличным. Три года назад ее муж умер в своей постели, якобы от сердечного приступа. Люди шептались, что его смерть наступила не от естественных причин, но никакого доказательства этому не нашли.
