грохотом дверь распахнулась. Мира успела отскочить к стене и замерла. На пороге стоял Алек, пряди его мокрых волос прилипли ко лбу, с одежды ручьями стекала дождевая вода. Его глаза пылали гневом, лицо было искажено яростью. Мира еле узнала в этом человеке мужа. Он казался ей совершенно чужим и незнакомым, ничто не напоминало ее любимого Алека. Он заговорил с ней холодно, что еще больше испугало ее.

– Ты назвалась именем своей горничной, – сказал он. – Я ожидал от тебя чего-нибудь более интересного.

Он смотрел на нее мрачно и холодно, но про себя отметил, как красиво освещает огонь ее тело в белой ночной рубашке. Чай, перина, камин, газета… Очень уютно, особенно в такой ненастный день.

– Твоя одежда… – еле вымолвила она, – ты такой мокрый, ты простудишься…

– Давай, позаботься обо мне, как подобает жене.

Между ними была невидимая стена, которой никогда не было прежде, и она казалась такой непреодолимой, такой страшной, что Мира сделала несколько шагов назад. Алек взял стул и поставил его у двери, загораживая выход. Только несколько шагов разделяли их. Мира подняла голову и спросила:

– Как ты нашел меня?

– Было нетрудно догадаться, что ты дошла до ближайшей деревни и наняла экипаж. Я знал, что далеко ты не успеешь уехать. Это только вторая по счету гостиница, в которой я искал тебя. Хозяин гостиницы был очень любезен и рассказал мне про темноволосую женщину по имени Мэри Коббетт…

– Но я же заплатила, чтобы он молчал.

– Если человек продался один раз, его можно купить и во второй. Я дал ему больше, чем ты.

Не поднимая глаз, Мира спросила:

– Ты прочел мою записку?

– Да, прочел. Очень содержательная. Мне многое стало ясно.

– Ты понял, почему.., то, что я узнала от Гийома…

– Да, я понимаю, – резко ответил он, срывая свой плащ и бросая его на стул. – Теперь я понимаю, как сильно ты верила мне.., и что думала обо мне.

– Алек, я люблю тебя, но я не могла оставаться после…

– Любовь. Не надо оправдывать это любовью. Если то, что ты сегодня сделала, было сделано из-за любви, то мне такой любви не надо. Я знал все про твоего брата уже давно… про то, что он сделал с Холтом.

– Ты не мог знать! – воскликнула она, пораженная его словами. – Иначе ты не смог бы быть со мной все эти дни и ночи.., не смог бы…

– Я все узнал, когда последний раз ездил в Лондон. Я не был уверен, знаешь ли ты, что сделал твой брат. Но это не погасило огонь моей страсти к тебе, не так ли? Вы удивлены, леди Фолкнер?

– Ты не бросил меня после того, как все узнал? Я не понимаю.., ты должен был презирать меня за то, что сделал мой брат.., и моя мать…

– Я имею полное право выпороть тебя за то, что ты лишила меня возможности поговорить с тобой, за то, что сбежала как трусиха. Неужели твоя вера в меня так слаба?

Ты была уверена, что я возненавижу тебя, настолько уверена…

– Все было не так! – заплакала Мира. – Я сделала это для тебя.., конечно, я не могла надеяться на то, что ты будешь любить меня и дальше, после того как прочтешь письмо…

– Черт побери, чего же ты ожидала от меня? – Он был вне себя от злости. – О чем ты думала? Ты позволила своему брату обокрасть себя, ты сбежала, лишив меня возможности увидеть когда-нибудь моего будущего ребенка.., и все из-за того, что решила, что я не смогу любить тебя. Почему ты считаешь, что твоя любовь сильнее моей?

Я же поклялся никогда не судить тебя. Я сказал тебе, что всегда поддержу тебя. Я столько раз говорил тебе, что ты нужна мне, а ты… – Неожиданно его голос сорвался, он резко отвернулся от нее и, помолчав, прошептал совсем другим голосом:

– Я так боялся, что больше никогда не увижу тебя.

Мира сделала к нему несколько шагов. Ее глаза были полны слез; она надеялась на прощение. Она поняла, как сильно обидела его, как сильно нужна ему, какую страшную ошибку совершила. Любая женщина продала бы душу за то, чтобы ее так любили, как Алек любил Миру.

– Алек! – произнесла она искренне. – Мое сердце разрывалось на части от горя и боли, когда я думала, что больше никогда тебя не увижу.

Он все еще стоял спиной к ней, и она не могла видеть выражения его лица.

– Как ты могла так просто уйти? – спросил он уже не так строго.

– Я не представляла.., что ты будешь так переживать. Я только хотела, чтобы ты был счастлив. Я думала, ты будешь счастливее без меня. Я испугалась, я не хотела видеть еще раз то, что я потеряла.., то, что я думала, что потеряла. Но теперь все будет по-другому. Теперь ты все знаешь, и мне больше нечего бояться.

– Никогда больше не бросай меня, – произнес он.

– Никогда. Клянусь.

– В следующий раз расплата будет тяжелой.

– Следующего раза не будет.

– Во второй раз я твоим клятвам не поверю.

– Я сдержу слово, – пообещала она.

Алек повернулся к ней и так крепко обнял, что ей стало трудно дышать. Ее рубашка через секунду стала мокрой от его одежды. Мира гладила его мокрые волосы, но ей не было холодно: внутри у нее горел огонь желания. Его поцелуй не был прощением или благодарностью, он был требованием большей любви. Его губы оторвались от нее, он стал целовать щеки, шею, мочку уха. Мира задрожала от возбуждения и прошептала:

– Отнеси меня на кровать. Алек… – я хочу тебя.., я хочу принадлежать тебе.

Он легко поднял ее и отнес на кровать. Он смотрел на нее нетерпеливыми глазами, в которых читался потаенный страх, как будто она могла через мгновение исчезнуть. Алек не спускал с нее глаз, пока раздевался. Мира испуганно ойкнула, когда он от нетерпения разорвал ее рубашку и накрыл ее тело своим. Она почувствовала, как с него стекаю г струйки холодной воды. Он был быстр и гибок, как пантера, ласковый и требующий, чтобы она утолила его страстный голод. В такие минуты Алек забывал про все на свете, он концентрировался только на любимом теле. Мира целовала его мокрую грудь и чувствовала вкус дождя на своих губах.

Он шептал ее имя, нежно покусывал соски, наслаждался ее стонами, возбуждался при каждом новом ее восклицании.

Его ласкающие пальцы двигались по животу вниз, он ласкал ее бедра. Мира выгнула навстречу ему свое тело, но вдруг почувствовала пустоту – Алек убрал руки. Она крепко сжала его бедра, притягивая к себе.

– Ты должна потерпеть немного, – прошептал он. – За все те страдания, которые я пережил сегодня, ты должна мне отплатить.

– Не наказывай меня. – Она примирительно поцеловала его. – Не наказывай меня за то, что я слишком сильно люблю тебя.

– Мира…

Он одним резким движением вошел в нее, Мира вскрикнула и замерла, обняв его за спину, предчувствуя приближение долгожданной минуты, проводя ногтями по его спине. Она уткнулась лицом ему в грудь и отдалась экстазу, который был самым сильным из всех предыдущих, самым полным.

Когда первые минуты наслаждения прошли, Алек откинулся на подушки, а Миру уложил рядом с собой. Она прижималась щекой к его плечу.

– Я люблю тебя, – сказал он, играя ее длинными черными волосами. – Никогда не сомневайся в этом. Я заставлю тебя в это поверить, даже если мне придется потратить на это всю жизнь.

– Я верю тебе уже сейчас, – ответила Мира и поцеловала его в губы.

Громкие голоса из гостиной разносились по всему замку, и вскоре все знали о ссоре Фолкнеров. Железная воля Перкинов и вспыльчивый характер Фолкнеров – это было не самое лучшее