– Жермен…

– Да, звучит знакомо. Он брат моей жены.

На обратном пути Алек с Карром не перекинулись ни единым словом. Скорее всего Алек едва замечал присутствие кузена. Он думал о Мире и о безымянных призраках из ее прошлого – вот те причины, из-за которых она не хотела выходить за него замуж. Воспоминания о прошлом были так ужасны для нее, что она не решалась рассказать о нем. Знала ли она, что ее брат убил Холта?

Алек закрыл глаза и покачал головой, отгоняя от себя эти мысли. Он видел перед собой ее лицо, ее слезы на щеках, умоляющие глаза… Она пыталась отговорить его от поездки в Лондон, похоже, она испугалась, когда он сказал, что отправляется на поиски убийцы Холта. Боялась ли она, что ему станет известна тайна ее брата? Алек пытался найти ответы на эти вопросы, но в голове все смешалось, и лишь ее слова звучали отдаленным эхом: «Ты хочешь отомстить за то, что осталось в прошлом… Твои чувства ко мне могут измениться… Прошу тебя, не сейчас. Я не могу жить, постоянно теряя тебя…»

– Как ты думаешь. Мира знает? – спросил Карр, запинаясь.

Алек закрыл глаза, чтобы скрыть боль, которую вызвал этот вопрос.

– Боже, я не знаю. Не знаю…

Алек пытался вспомнить Холта, представить его лицо…

Темный грязный переулок, кровь.., но картина, возникающая в его памяти, была смутная и неясная. Холта не стало, и все осталось в прошлом. Теперь Алек освободился от этого тяжкого бремени, и всего важнее для него были Мира, их будущее, их дети, общие воспоминания. А если она знала, что сделал ее брат?.. Она любила Алека слишком сильно, чтобы скрывать от него это. Алек надеялся, что Мира ничего не знала о Гийоме. Если бы она знала, то, несомненно, побоялась бы успокоить его ложью и не стала бы его женой.

– Самое важное теперь, – сказал Карр, – это найти Гийома. Нам будет намного легче, если…

– Нет, – твердо возразил Алек, открыл глаза и глубоко вздохнул. – Для меня сейчас есть кое-что важнее, чем Гийом. Ты можешь один искать его.., желаю тебе удачи. Я не буду тебе больше помогать.

– Но.., он же убийца Холта! – изумленно воскликнул Карр.

– Да, и его сестра – моя жена… Я не такой дурак, чтобы потерять еще и ее. Если я буду охотиться за ее братом, если я хоть словом намекну ей, что виню ее в гибели Холта, если она еще ничего не знает и услышит все от меня, она сбежит.

– Сбежит? Куда?

– Туда, где я ее больше не найду. – Эта мысль испугала Алека. Мира бежала от своих прошлых проблем, и нет никакой гарантии, что и в этом случае она не поступит так же.

Они были еще недостаточно долго женаты, чтобы она могла быть полностью уверенной в его любви и в том значении, которое имела для него. Их отношения были еще очень хрупки, чтобы выдержать такое испытание.

– Она не бросит тебя, – возразил Карр, – она от тебя без ума.

– Но она может решить, что это единственно возможный для нее выход.

Мира была молода, но жизнь уже закалила ее. Слишком многим трудностям ей пришлось противостоять одной. Она еще не привыкла к тому, что может рассчитывать на чью-то помощь.

– Карр, я не хочу рисковать, расспрашивая ее. Понимаешь, она ничего не должна знать.

– Но как в таком случае ты выяснишь, знала она про Гийома или нет?

– Никак. Это не волнует меня.

– Я тебя не понимаю.

– Ты поймешь. Поймешь, когда полюбишь… Ты многое поймешь тогда.

– Ты не прав. Нужно воспользоваться возможностью, чтобы отомстить.

– Месть сладка, – согласился Алек, – но я уже потерял интерес к ней.

– Почему?

– Если ты и найдешь убийцу, это ничего не изменит.

Невинная маленькая записка не должна была так встревожить Миру. По словам Мэри, ее принес утром деревенский мальчик. Мира с любопытством рассматривала записку, написанную на грубой бумаге, скрепленной восковой печатью, но решила прочесть ее после завтрака. Пока Мира одевалась и умывалась, нераспечатанная записка лежала на кровати и мозолила глаза. В конце концов она взяла ее в руки и распечатала.

Первым ее чувством было удивление. Она давно не говорила по-французски, акцент исчез, и даже думала она теперь на английском. Французский был ее родным языком, более близким и понятным, чем собственное отражение в зеркале.., но прежде чем Мира успела понять это, она уже прочла записку и испугалась.

«Я буду утром в роще на краю парка. Буду ждать тебя столько, сколько понадобится. Приходи одна. Мне нужна твоя помощь».

Записка была без подписи. Отправитель был уверен, что она поймет, кто он.

Мира никогда еще не чувствовала себя такой беззащитной. Она скомкала бумажку. Сердце медленно билось, с каждым новым ударом все громче и тяжелее, колени подгибались.

Она металась из угла в угол по комнате, как загнанное животное.

– Пожалуйста, Господи, не отнимай все у меня', – крупные слезы катились по ее щекам. – Не позволяй ему сделать это снова.

Порывы ветра налетали на деревья, обрывая листья. Они тихо падали на сухую осеннюю землю.

Медленно они приближались друг к другу. Ветер трепал его темные волосы, карие глаза смотрели в другие – такие же, как у нее.

– Мира, сестра… Неужели это ты?

– Гийом… Что тебе нужно? – спросила Мира, отходя на несколько шагов назад, когда увидела, что он хочет подойди ближе. «Теперь я Фолкнер», – подумала она, будто это могло спасти ее. Она заставила себя говорить с ним по-английски, хотя по-французски ей было бы легче. – Чего ты хочешь?

– Я знал, что ты придешь мне на помощь. Мира.., это невероятно… Я не могу поверить! Ты стала роскошной женщиной, а была маленькой девочкой, когда бросила меня.

– Это ты бросил меня.

Мира не знала, какое чувство преобладает в ней сейчас – страх или жалость. Пять лет назад Гийом был симпатичным, полным желания жить молодым человеком. На его лице были видны стремления и обуревающие его страсти – страсть к женщинам, роскоши, деньгам… Самой сильной была страсть к деньгам. Теперь он стал худым и выглядел намного старше своих лет. Одного взгляда было достаточно для Миры, чтобы понять, сколь низко он пал за эти годы. В случившемся нет его вины, думала она. Обстоятельства сделали его таким, каким он стал, точно так же, как и ее они сделали такой, какой она была теперь. Чувствуя жалость к брату. Мира заставила себя вспомнить и другое. Пять лет назад Розали и Рэнд дали им возможность начать новую жизнь, в которой не надо было воровать, для того чтобы выжить. Они дали Мире то, о чем она мечтала. Гийом же разрушил эту жизнь, не только для себя, но и для Миры.

– В чем дело, Гийом? – спросила она спокойно. – Ты здесь потому, что тебе нужно что-то от меня.

– Я.., я не знаю даже, как начать.

Каким-то образом они поменялись ролями. Теперь она вела себя как старшая, а он зависел от нее.

– Начни с того, что стало с тобой после того, как мы расстались, – помогла она. – Ты вступил в…

– Преступную банду «Стоп Хол Эбби». Я не расставался с ними все эти годы, стал там важной персоной. Я начал с мелкого мошенничества…

– Что? С мелкого мошенничества? – перебила она его холодно. – Похищение Розали – это мошенничество? Ты заставил меня предать ее и лорда Беркли!

Гийома не удивили эти слова. Чего же он мог ожидать от нее? Что она прибежит к нему с распростертыми объятиями и слезами радости? Это раньше она была ребенком – беззащитным и зависимым от него.

– Я должен был так поступить. Они так много мне обещали. Беркли сказали, что однажды я разбогатею. Я хотел, чтобы мы жили богато.

– Что-то незаметно, чтобы ты разбогател, – заключила она, презрительно оглядев его с ног до