— Austin Morris за 20 000 фунтов стерлингов. Это дорого, если учесть, что на перекрестках придется уступать дорогу автобусам и фургонам, но некоторых это не останавливает.

В последний вечер пребывания в Бомбее я пошел прогуляться на городской пляж и долго смотрел, как солнце садилось в сточную канаву, которую называют здесь океаном. Я видел детишек, стегающих пони, женщин, справляющих нужду на морском песке, и людей, которые прекратили заниматься попрошайничеством, когда проказа отъела им руки до плеч.

Я думал о грязи и запустении, о крикете, о вопиющем социальном неравенстве и удушающей все живое бюрократии. Я думал о массовой бойне на дорогах, о мерзкой куче грязи по имени Калькутта и о прохожих с трясущимися головами.

От размышлений меня отвлек слабый булькающий звук откуда-то из недр живота, оповещающий, что мои железные (как правило) внутренности отражают атаку кубика со льдом, который я только что бросил в бокал. Вскоре волнение внутри утихомирилось, и я вернулся к размышлениям. Если в этой стране настолько все плохо, думал я, почему она мне так нравится?

Над данным вопросом я размышлял целый год, прежде чем сформулировать ответ, и этот ответ получился таким: «Не знаю».

Не могу сказать, что моя судьба была непростой. Когда мне исполнилось восемь, мама решила, что я как раз в том возрасте, чтобы познакомиться с общественным транспортом. Однако идея оказалась не очень удачной, поскольку я громко, на весь автобус, начал ее спрашивать, почему автобус так часто останавливается. Мама отвечала, что на остановках входят и выходят другие люди. Я по-прежнему недоумевал. Недоумение переросло в ужас, когда я спросил, остановится ли автобус в самом начале улицы, на которой живет дедушка, или подъедет к двери его дома.

«Нет, — сказала мама, — автобус даже не свернет на Спринг-лейн. Нам надо сойти на Айвенго и дальше пойти пешком». Пойти пешком? Что значит это словосочетание? Какой тогда смысл в автобусе, если потом все равно приходится идти пешком? Впрочем, окончилась та поездка замечательно, потому что на остановке нас поджидал дедушка в своем «Бентли».

Примерно в тот же период мама придумала игрушку «Паддингтонский плюшевый медведь», продажи которой позже профинансируют мою учебу в частной школе в графстве Дербишир.

Потом я сумел получить работенку в газете Rotherham Advertiser — исключительно благодаря тому обстоятельству, что мой дедушка-доктор однажды в войну принял роды у жены издателя — непосредственно во время немецкого авианалета.

А в TopGear я попал после того, как оказался сидящим рядом с ее продюсером на какой-то вечеринке.

Удача не покидала меня и во время съемок серии Motorworld. Дождь лил только тогда, когда он был нужен нам для сюжета, люди приходили точно в назначенное время и говорили именно то, что мы хотели от них услышать, автомобили ни разу не ломались, а видеокамеры ни разу не зажевывали пленку.

За два года мы проехали одиннадцать стран, и везде нам крупно везло. Однако стоило нам приехать в Дубаи, и все неприятности, которые могли случиться, стали случаться с завидной обязательностью.

Для начала таможня конфисковала несколько единиц оборудования, жизненно необходимого нам для работы. Потом загорелся наш «рейндж-ровер». А в последний вечер нашего пребывания в Дубаи (это был самый последний вечер нашего двухлетнего мирового турне) мы обнаружили, что в городе отмечался какой-то религиозный праздник, и по этому поводу продажа алкоголя в барах была запрещена.

Но давайте обо всем по порядку. Чтобы продемонстрировать, что арабов в автомобиле начала интересовать не только обивка подголовника, но и мощность двигателя, мы одолжили у местного жителя Ford Escort Cosworth с 420-сильным тюнингованным мотором. Телезрители, смотревшие по Би-би-си серию про Дубаи, помнят, что водителя мы интервьюировали на обочине дороги. Это потому, что его машина сломалась.

Затем не явились на встречу охотники-соколятники, а когда они приехали (с опозданием в три дня), над Дубаи разверзлись хляби небесные и на город вылилась двухлетняя норма осадков. Вода поднялась так высоко, что низкорослым людям требовался акваланг, чтобы просто сходить в магазин.

В итоге нам пришлось срочно перекраивать обширный, расписанный по часам список встреч. Даже в Америке, где люди прекрасно осведомлены о тонкостях работы тележурналистов, эта задача была бы непростой, а в Объединенных Арабских Эмиратах перенести назначенную встречу означало одно: эта встреча не состоится. Но позже мы узнали, что в этой стране назначенная встреча не состоится, даже если не переносить ничего.

Взять, к примеру, съемки массового автопробега по пустыне. Это мероприятие, в ходе которого 750 автомобилей-внедорожников и больше 2000 наших соотечественников едут в самую глубину пустыни, где застревают, потом теряют направление движения, потом опять застревают.

Единственным способом показать всю масштабность данного мероприятия была съемка с воздуха. Для этого мы арендовали вертолет.

Мы обсудили все детали еще за несколько недель до съемок. Нам обещали помощь и поддержку правительства страны. Пилот вертолета был подробнейшим образом проинструктирован. Мы взлетели, и через пятнадцать минут авиадиспетчеры решили, что мы вторглись в военную зону, и приказали пилоту немедленно вернуться на базу.

В итоге нам пришлось весь день играть в кошки-мышки с участниками ралли. Проблема усугублялась тем, что нам приходилось таскать за собой тонну съемочного оборудования.

Не успели мы проехать по мелкому песку пустыни и 50 ярдов, как по рации раздался призыв о помощи. Это был оператор Кейт: его джип «Дискавери» завяз в песке по ручку двери.

К счастью, следом ехал наш продюсер на 4,5-литровом шестицилиндровом пикапе Toyota Land Cruiser. Сам пикап выглядел не привлекательнее кучки дерьма, но по пересеченной местности ломился как танк. Мы прозвали его Millennium Falcon — по имени корабля из «Звездных войн». Он подцепил и вытащил джип оператора, а через 20 ярдов ему понадобилось делать это опять. И еще раз через 250 ярдов.

Терпеливо, как могли, мы объяснили Кейту, что, если он хочет продолжать движение, он должен воткнуть первую скорость, надавить на газ до пола и ни в коем случае не убирать ногу.

Не обращай внимания, говорили мы ему, если клапана от напряжения начнут пробивать капот или машина, переезжая бархан, начнет заваливаться на бок. Что бы ни случилось, Кейт, пожалуйста, двигайся на максимальных оборотах.

Это правило работало с моим джипом, с «рейндж-ровером» директора и с Millennium Falcon, потому что они шли порожняком. Но когда «дискавери» на скорости подпрыгнул на первом же бархане, видеокамера стоимостью в 150 тысяч фунтов выскочила из багажника, ударилась о крышу и рухнула на коврик у переднего пассажирского сидения.

В конце концов спасение пришло в виде дождя. Он оросил песок, сделав его менее сыпучим, и это позволило бедняге Кейту ехать помедленнее. Но здесь таился и большой минус: надежда догнать другие автомобили накрылась медным тазом. Впрочем, мне уже было плевать на это, поскольку я выяснил, что езда по пустыне лучше, чем секс.

Она совершенно точно куда более бурная — бывает, что водителя на ходу подбрасывает фута на три над сидением. Это значит, что его правая нога перестает нажимать на газ, что ведет к последствиям поистине катастрофическим: как только обороты падают, колеса завязают в зыбучем песке, и вам светит убить целый час на их откапывание.

Однако на плоских участках равнины с более твердой консистенцией можно легко развивать скорость до сотни миль в час, зная, что никого и ничего при этом не собьешь, не нарушишь никаких законов и не потравишь выхлопными газами ни одного цветочка.

В ОАЭ пустыня — великая вещь.

Пустынное ралли ежегодно организуется газетой Gulf News специально для