теле, а мышцы жесткие, крепкие. Казалось, он способен пробежать весь день без отдыха. Он повернул голову и посмотрел на Колю поразительно синими и ясными, как небо, глазами. В этом взгляде был ум, но то не был ум человека, а некое вселенское понимание всего мира, не сосредоточенного внутри самого себя. Так смотрят львы.
Николай хотел поговорить об этом с Сейбл. Возможно, это было какое-то доисторическое существо — Homo erectus, к примеру, нечаянно захваченный во время Разрыва. Но он нигде не мог разыскать Сейбл.
Когда Николай вернулся, клетка исчезла. Ему сказали, что мальчик умер, что его тело забрали и сожгли вместе с останками зверей.
Сейбл появилась около полудня на следующий день. Йе-Лю и Николай в это время в очередной раз обсуждали стратегию дальнейших действий.
Сейбл была одета в монгольское платье из дорогой, украшенной вышивкой ткани, какие носили только женщины из Золотого рода. Однако то, что она к этому роду не принадлежала, подчеркивалось вплетенной в ее волосы и обернутой вокруг шеи лентой из оранжевого парашютного шелка. Вид у нее был какой-то диковатый, взбудораженный.
Йе-Лю откинулся на подушки и устремил на нее пристальный, встревоженный и расчетливый взгляд.
— Что с тобой случилось? — спросил Коля по-английски. — Я тебя не видел с того момента, как ты выпалила из пистолета.
— А скажи, эффектно получилось? — выдохнула Сейбл. — И, что самое главное, сработало.
— Что значит «сработало»? Чингис мог тебя убить за то, что ты помешала ему реализовать право первенства на охоте.
— Но он этого не сделал. Он позвал меня к себе в юрту. Он прогнал всех — даже толмачей, и мы остались наедине. Думаю, теперь он и вправду верит, что я спустилась с этого самого tengri. Знаешь, когда я к нему пришла, он уже пил несколько часов подряд, так я его вылечила от похмелья. Поцеловала его кубок с вином, представляешь? У меня за щекой было припрятано несколько таблеток аспирина, и я их в кубок выплюнула. Все так просто вышло… Говорю тебе, Ник…
— Что ты ему предложила, Сейбл?
— То, чего он хочет. Давным-давно шаман сказал ему, что боги избрали его своим орудием. Чингис — наместник tengri на земле, посланный, чтобы править всеми нами. Он знает, что его миссия еще не окончена, что Разрыв на самом деле отбросил его назад. И еще он знает, что стареет. Этот ваш коммунистический памятник с датой его смерти жутко его огорчил. Он хочет, чтобы ему было дано время завершить миссию —
Николай ахнул.
— Ты чокнулась.
— Как знать, Ник. Мы же понятия не имеем о том, что ждет нас в Вавилоне. Что там может быть? И кто нас остановит? — процедила она сквозь зубы. — Кейси? Или эти тупоголовые британцы, застрявшие в Индии?
Коля растерялся.
— Чингис переспал с тобой? — Она улыбнулась.
— Я знала, что моя чисто вымытая кожа ему будет отвратительна. Поэтому я взяла немного навоза от его любимого коня и втерла себе в волосы. И еще немного покаталась по грязи. И знаешь, как ему понравилась моя кожа? Она гладкая, на ней нет оспин, нет рубцов от прыщей. Пусть ему не по нраву гигиена, зато он по достоинству оценил ее результаты. — Она помрачнела. — Он пристроился ко мне со спины. Любовью монголы занимаются примерно так же тонко, как ведут войны. Но в один прекрасный день этот краснорожий ублюдок заплатит за все.
—
— Но не сегодня. Он получил, что хотел, и я тоже. — Она пальцем поманила к себе Базиля. — Эй, французишка. Скажи Йе-Лю, что Чингисхан принял решение. Монголы, так или иначе, доберутся до Ирака — лет через сто примерно, так что ничего сверхъестественного в этом походе для них не будет. Курултай — военный совет — уже созван.
Она выхватила из-за края ботинка кинжал и вонзила его в карту — в то самое место, куда уже втыкала. В Вавилон. И на этот раз никто не осмелился выдернуть кинжал.
Часть четвертая
Слияние эпох
25
Флот
На взгляд Бисезы, флотилия Александра Македонского, стоявшая у берега, выглядела потрясающе, невзирая на дождь. Триремы ощетинились рядами весел, на плоскодонных баржах нервно ржали лошади, но забавнее всех выглядели зоруки, корабли индийской конструкции с невысокими бортами для перевозки зерна. В том же виде им было суждено просуществовать до двадцать первого века. Дождь лил как из ведра, его занавес заслонял все, смывал краски, сглаживал углы и перспективу, но при этом стояла жара, и гребцы были по пояс раздеты, их загорелые до черноты худые тела блестели, намокшие волосы липли к щекам и шее.
Бисеза не удержалась и сделала несколько снимков. Но телефон стал жаловаться.
— Это что тебе, парк развлечений? Да ты мне память забьешь задолго до того, как мы доберемся до Вавилона, а что ты тогда будешь делать? А еще — я, между прочим, намокаю…
Тем временем Александр просил у богов благословения для предстоящего похода. Стоя на носу своего корабля, он излил вино из золотой чаши в воду и обратился к Посейдону, морским нимфам и духам Мирового океана, прося сохранить и защитить его флот. Затем он совершил жертвоприношения Гераклу, который считался его предком, и Амону, египетскому богу, которого он отождествлял с Зевсом и всерьез считал своим отцом, покоящимся в гробнице посреди пустыни.[22]
Несколько сотен британских солдат, построившихся по команде офицеров, вытаращив глаза и порой отпуская шуточки, наблюдали за общением царя с богами. И все же и томми, и сипаи с большим удовольствием воспользовались гостеприимством лагеря македонян; то, чем занимался Александр сегодня, было лишь завершением череды жертвоприношений, совершавшихся несколько дней подряд, музыкальных представлений и атлетических состязаний. Прошедшей ночью царь наделил жертвенными животными — овцами, коровами или козами — каждый отряд.
«Самое обильное барбекю в истории», — подумала Бисеза.
Редди Киплинг, надвинув на лоб пробковый шлем, раздраженно дергал кончики собственных усов.
— И какая же дребедень у людей в голове! Знаешь, когда я был маленький, моя ayah была католичка, она водила нас в церковь — рядом с ботаническим садом в Пареле, знаете, где это? Мне ужасно нравилось, как там все торжественно и высокопарно. А еще у нас был носильщик, его звали Мита, и он учил нас индийским песням и водил по индуистским храмам. И мне страшно нравились их боги — их было плохо видно в полумраке, но они были какие-то симпатичные, дружелюбные.
Абдыкадыр сухо прокомментировал:
— Очень интересное экуменистическое детство.
— Может и так, — отозвался Редди. — Но одно дело — истории, которые рассказывают детишкам. На
