Мне так хотелось влепить по этой вислогубой роже, что я зарычал и сделал к нему пару быстрых шагов.

Он завопил, будто его двинули, и побежал, спотыкаясь, через поле к колонне.

Я бежал вдоль реки, ища глазами маму и папу. Их не было. На этот раз это был не сон — они были настоящие. Лучше бы они там подпрыгивали и вопили, что хотят меня убить. Но они этого не делали. С виду это были мои нормальные, трезвые родители, которые услышали какие-то потрясающие известия. Как в тот день, когда они влетели в дом и сообщили нам, что выиграли по лотерее телевизор.

Сумасшедшие они? Здоровые? Я не знал.

Когда Дэйв меня нашел, я сидел на берегу, кидая камешки в воду.

— Как ты. Ник?

— Так на так.

— Я слышал, что ты видел своих родителей… Ты уверен, что это были они?

— Определенно.

— Ты хорошо напугал Курта, знаешь? Он все еще глазами хлопает.

Доброжелательно улыбаясь, он присел рядом со мной и тоже начал кидать камешки. И говорил спокойным голосом, излагая факты. Он рассказал мне, как вернулся домой с вылазки после выходных и увидел в постелях своих двух братьев — мертвыми. В его рассказе не было жалости к себе.

Я испытывал к нему неприязнь и ненавидел себя за это.

— Курт сказал, что там на дороге еще Креозоты.

— Курт? — улыбнулся Дэйв. — У страха глаза велики. Их там десять в добрых двух милях позади. Времени у нас много. А здесь хорошо. Отдыхаешь, когда сидишь возле воды. Я тебе не говорил, что я однажды здесь подцепил щуку? Размером с кита. Она меня сдернула в реку головой вниз. Так я ее и не вытащил. Она крючок разогнула и смылась.

Мы посмеялись и еще поговорили, потом взяли ведра и вернулись к колонне.

Через десять минут мы снова были в пути.

Мы ехали по шоссе, и я знал, что пройдет немного времени, и я снова встречу своих родителей. Вопрос, сумасшедшие они или нет, решится тогда… когда будет ясно, попытаются ли они убить меня.

В тот день с полудня зарядил сильный дождь. Колонна ковыляла на север по извилистым сельским дорогам. В три мы съехали на придорожную поляну для пикников и сделали привал. Под сомнительным прикрытием деревьев разложили каменные очаги.

Я пошел проверить грузовик — шланг, заваренный крутым яйцом, пока что держал, — потом пошел смотреть микроавтобус. Свеча снова забарахлила. Я ее прочистил, как мог.

Пока я работал, все думал о родителях. Что-то с ними случилось. Что — я не знал, но они думали, что это замечательно. И еще я вспоминал сумасшедшего отца Слэттера, одержимого охотой за собственным сыном.

Мимо меня деловым шагом быстро прошел Дэйв.

— Ник, когда закончишь, быстренько возьми себе кофе и чего-нибудь поесть. Через пять минут выступаем.

— Дэйв, этот микроавтобус долго не продержится. Свеча отказывает каждые… Дэйв! Дэйв!

Он уже исчез. У него в голове был список задач, и этот микроавтобус был где-то в конце.

Когда я шел сквозь дождь взять себе кофе, я увидел Сару лицом к лицу со Слэттером. Сердце у меня подпрыгнуло: опять заваривалось какое-то дерьмо.

— В чем дело, Слэттер? — спокойно спросил я.

— Я вот подумал, что они мне нужны, чтобы лучше тебя рассмотреть.

— Слэттер, отдай Вики очки.

— Я всегда думал, что ты выглядишь как полное говно, Атен. И хотел просто посмотреть через них, чтобы убедиться… Ага, так. Ты точно полное говно, Атен.

— Прошу тебя, Таг, — мягко сказала Сара. — Отдай Вики очки. Она без них не видит.

Большая ошибка. Никогда не пытайся воззвать к добрым чувствам Слэттера — у него таковых не имеется. А если ты покажешь, что его действия для тебя хуже, чем он думал, — для этого гада это будут именины сердца.

— Отвали, белобрысая. Они мне нужны. — Он прищурил свои татуировки. — А то, может, попросишь своего хахаля у меня их забрать?

— Брось, Слэттер. Колонна выезжает.

Как только остальные увидели, что происходит, они запаковались ультрабыстро и позапирались в машинах.

А мы так и стояли под дождем. Ожидая, что кто-то что-то сделает. Я ждал, что Слэттеру станет мокро и холодно настолько, что он плюнет и полезет в свой грузовик. Он тоже ждал, глядя на меня сквозь свои татуировки.

Автобус Дэйва погудел сигналом и поехал, остальные выстроились за ним. Остались только мы со своим «сегуном».

— Иди, — сказала Сара Вики. — Садись в машину. Энн уже сидела на заднем сиденье. Когда Сара села впереди на пассажирское место, я шепнул:

— Когда увидишь, что я побежал, садись за руль и езжай как можно быстрее.

— Нет, Ник. Что бы ты ни задумал, я этого не сделаю.

— Слушай, Слэттеру просто нужен повод для драки. Он не отстанет, пока мне морду не набьет. Мы сделаем вот как. Я схвачу очки и побегу вон туда, в поле. — Я глянул на вспаханное поле, лежащее как семь акров мокрого шоколада. — Слэттер за мной погонится. Ты видишь, где дорога сворачивает направо у края поля? Жди меня там. Я думаю, что бегаю быстрее Слэттера. Как только я сяду, нагоняем колонну.

— Нельзя же оставить Слэттера здесь! Он погибнет.

— Черта с два. Он выживет. Только перестанет нас доставать — а только это и важно.

— Ник…

— Все, до свидания.

Я отошел обратно на пятнадцать шагов к Слэттеру.

— Последний раз, Слэттер. Отдай очки.

— Знаешь, они мне уже надоели. Я их раздавлю на фиг, если ты их не заберешь. Вот они.

И он выставил их в своей здоровенной татуированной лапище. При этом он встал так, чтобы быть между мной и машиной. Он думал, что я хочу их выхватить и бежать к машине. При этом он встал как раз так, как мне хотелось. Я теперь был ближе к полю, через которое собирался бежать.

— А ты и в самом деле поджег бы своего отца, Слэттер?

— Ага.

— Почему?

— А почему бы и нет?

— А ты не думаешь, что он продолжает тебя преследовать?

Он хрюкнул, что, очевидно, означало «да». — Я видел своих родителей. Они тоже меня преследуют.

— Значит, они тоже свихнулись, к херам. Я тебе раз в жизни сделаю одолжение, Атен. Дам совет: убей их при первой возможности. А то они тебя убьют.

— А чего мне этого ждать? Это же ты хочешь меня убить, разве не так?

— Не… Я только хочу сделать тебе харю покрасивее.

— Зачем? Зачем ты тратишь свою жизнь, чтобы меня ненавидеть?

— Потому что…