людей в районах нашей предполагаемой высадки. Лемм, покажите нам полученные с «глобал хока» картинки пункта «Альфа-2».

На большом экране возникло изображение побережья, оно начало укрупняться, стали видны собирающиеся группами люди.

– Я не вижу ни танков, ни артиллерии, – взорвался Конрад. – Чем они вооружены? Дайте большее приближение.

– В том-то все дело. Они не вооружены. Это гражданское население. Люди держатся за руки и молятся. Через каждые несколько ярдов стоят имамы и молятся вместе с ними.

Министр подошел к экрану и стал вглядываться в побережье. Затем повернулся к Кашиджиану.

– Рон, а как обстоят дела с… Слушай, перестань наконец читать эти чертовы вырезки. Мне надо принять решение!

Кашиджиан подошел к боссу и подал только что поступившую выжимку прессы.

– Вот это опубликовано на первой полосе «Нью-Йорк джорнал». Статью написала та самая журналистка Дельмарко. Здесь говорится, что, хотя ее ноутбук исчез из ее машины, он автоматически передал текст на ее сервер. – Кашиджиан протянул министру листки.

Конрад читал, и его глаза расширялись. Лицо смертельно побледнело.

– Неслыханно! Отвратительная клевета! Самая неправдоподобная ложь!

– Что вы сказали? – смутился генерал, не понимая, о чем говорят между собой штатские.

Министр обороны посмотрел на своего заместителя:

– Это ты все испортил! У нас ничего не вышло!

– Нечего меня обвинять. Вы отдали мне приказ, чтобы я организовал все так, чтобы вы и ваши дружки Ас-Сауды смогли восстановить свое положение. Я сделал все, что требовалось. И теперь, Генри, несмотря на факты, нам следует осуществить вторжение. – Кашиджиан почти кричал на своего босса. – Используем «большую ложь». Это давало результаты и в прошлом.

Генри Конрад еще ближе придвинулся к экрану и всмотрелся в шеренгу молящихся на берегу.

– Неужели ты не видишь: там нет никакого ядерного оружия! Нет иранских захватчиков. И китайцев тоже. А обещанный тобой хаос вылился в организованное шествие. Как мы доложим избирателям в Штатах, что сбросили бомбы на демонстрацию верующих?

– Сэр? – снова обратился к министру генерал Мур.

– Хорошо, хорошо, – буркнул Рон Кашиджиан и повернулся к военному: – Министр принял решение продолжать, как намечено, учения с Египтом. Но возникли новые обстоятельства, и самому ему необходимо срочно вернуться в Вашингтон. Организуйте нашу переброску в Каир, где стоит «Боинг-747».

– Есть, сэр, – ответил командующий.

– И дайте указание зарезервировать мне место на рейс из Каира в Женеву, – добавил заместитель министра.

– Мы можем организовать новую атаку и захватить побережье. – Генерал оторвал взгляд от карты.

– Мое братство в Тегеране сообщает, что командующий ВВС отказывается. Он считает, что его потери и без того непомерны. – Священник говорил так спокойно, будто речь шла не о войне, а о погоде.

– Но мы же не можем бросить тех, кто уже высадился! – волновался генерал.

– Еще как можем. – Священник собрал бумаги. – Мы бросили гораздо больше в Ираке, и они десятилетиями гнили в тюрьмах. Мы проиграли ту войну. И эту тоже. Надо с этим смириться.

– Но в то время мы не владели ядерным оружием. – Генерал сделал шаг к двери, чтобы не дать священнику уйти.

– Я же вам объяснял: ядерное оружие только для защиты. А не для «Кудс-форс», «Хезболлы» или кого-то еще. Если попытаться применить ядерное оружие против американцев, они воспользуются этим предлогом и, не задумываясь, сотрут нашу страну с лица земли. А заодно и Корею. Генерал, вы должны взглянуть на все с более широкой исторической перспективы. В 1986 году мы завершили войну с Ираком, не добившись победы. Но к 2006-му, благодаря вам и другим, взяли верх без всякого оружия. Мы позволили американцам умирать вместо нас. Сегодняшняя операция оказалась слишком прямолинейной, слишком очевидной – не тонкой. Но не тревожьтесь, генерал, – наша возьмет. У меня созрел новый план. Мы обсудим его в Тегеране. Загляните ко мне через несколько дней после того, как… это все рассосется. Терпение, генерал. – Священник посмотрел на карту и вновь на своего собеседника. – Наш день придет.

– Оказывается, у нее было очень много знакомых, – заметил Брайан Дуглас Расселу Макинтайру, выходя с панихиды по Кейт Дельмарко.

– Большинство из них журналисты. Та еще работенка. Требует ума и мужества. И не исключено, что именно профессия ее погубила, – ответил Расти, спускаясь по лестнице. И, вспомнив проведенную с погибшей женщиной ночь, ее улыбку, ее аромат, почувствовал укол в сердце. Не он ли виноват в том, что произошло?

– Слушайте, Расти, не начинайте все сначала. Вы же читали протокол вскрытия, хотя, наверное, не имели на это права. Она умерла от сердечного приступа, – добавил Сол Рубенштейн, присоединяясь к их разговору.

– Рэй Келлер, ее редактор, так не считает, – возразил Макинтайр боссу. – Он поручил это дело трем журналистам и пытается убедить ФБР заняться расследованием. – «И убедит», – добавил он про себя.

– Что ж, успехов ему, – хмыкнул Рубенштейн. – А вы радуйтесь, что вам самим удалось выкрутиться. Ведь доктора Рашида больше не считают террористом. Теперь он больше смахивает на будущего президента Исламии.

– Он приглашает меня приехать, – сказал Рассел. – Намерен проводить общенациональные выборы.

– И когда вы собираетесь? – поинтересовался директор РАЦ.

– Не в самом ближайшем будущем.

– Брайан Дуглас задумал походить под парусом у Верджин-Горда, и ему требуется второй член команды. Так что с вашего позволения…

Рубенштейн рассмеялся:

– О, предотвратив большую войну, вы оба, разумеется, заслуживаете неделю отпуска. Хотя я не знаю, как сэр Деннис посмотрит на то, что ваш союз перерастает в англо-американскую версию игры «Вижу, выходи!».[93]

– Привыкнет, – улыбнулся Брайан. – В конце концов, это его вина. Это он нас познакомил.

Пока они шли к Коламбас-Серкл, Рубенштейн отечески спросил:

– Как поживает Сара? Она тоже едет с вами кататься под парусом у Верджинс-Гирдл?[94]

Расти посмотрел на парк на противоположной стороне улицы и снова повернулся к Рубенштейну:

– Нет-нет, Сара уехала на девяносто дней спасать Сомали.

Рубенштейн смутился, а не удивился. Он хотел что-то сказать, но, увидев выражение лица Макинтайра, осекся. Лучше оставить его в покое.

В конце парка они свернули к Тайм-Уорнеровскому центру, где собирались по-холостяцки пообедать. Телевизор в вестибюле транслировал канал Си-эн-эн.

– Поглядите-ка, – Рубенштейн подошел к экрану, – президент дает пресс-конференцию.

Рядом с телевизором слова президента были хорошо слышны:

– …Тогда будет ясно, какое из ничем не подкрепленных утверждений следует принять во внимание. А пока генеральный прокурор разбирается в этом вопросе, хочу заявить, что нам повезло, что у нас на государственной службе находится такой человек, как Генри Конрад. Его программа перестройки в корне изменит структуру армии и сэкономит налогоплательщикам миллиарды долларов. Он способствовал