критики имяславия: о. Иларион и о. Антоний (Булатович), чьи имена склоняли вместе, так, как будто это были члены одного кружка, в действительности
<…>Спрашиваете, — пишет о. Иларион, — был ли я денщиком у о. Антония Булатовича, как Вы слышали от некоторых, — конечно, в этом нет позора, если бы и был, но лучше о том судите сами: знающие его лично дают ему 40 или от силы 45 лет, а мне 70 лет, и я лично его не знаю, а поэтому и не могу судить, гожусь ли я ему в денщики или нет, но я знаю его по Апологии и сужу о нем как о человеке честном и понимающем дело, и далеко превосходящим меня своими качествами — духовными и нравственными. Да поможет ему Господь и Всепречистая Богоматерь во благих его намерениях<…>[1916]
Наконец, в письме Кунцевичу схимонах Иларион говорит об обстоятельствах, при которых писалась книга»На горах Кавказа», а также о реакции на нее в монашеской среде:
При первом появлении в свете моей книги она произвела необычайно великое впечатление — преимущественно, на внутренних молитвенников, доказательством чего служит то, что<…>без числа последовали ко мне благодарные письма — искренние, сердечные, задушевные<…>Мы так мыслим, что хотя книга наша»На горах Кавказа»запрещена яко еретическая и предается сожжению, но есть другой суд — суд божественный, беспристрастный, праведный, и истинно признаюсь Вам<…>радостная надежда веселит сердце, что там книга моя, как написанная Божиею силою, именно по добрым целям, получит праведный суд [1917].
Приведенное письмо было последним печатным выступлением схимонаха Илариона. В течение 1915 и первой половины 1916 года он проживал попеременно в своей келлии в урочище Темные Буки или в Сентинском Спасо–Преображенском женском монастыре, где пользовался гостеприимством игумений Раисы. Сохранившиеся архивные документы [1918] свидетельствуют о том, что и духовные и светские власти пристально следили за жизнью и деятельностью схимонаха Илариона, к тому времени старого и больного. Время от времени его посещали епархиальные миссионеры, отбиравшие у него книги и выяснявшие у него детали его»лжеучения». Архиепископ Ставропольский Агафодор и его викарий епископ Александровский Михаил регулярно получали донесения о деятельности схимонаха Илариона и нескольких проживавших вместе с ним послушников и послушниц. На игумению Раису и других инокинь Сентинского монастыря со стороны епископа Михаила оказывалось»воздействие и словом убеждения и мерами строгости на тот предмет, чтобы все оне оставили увлечение учением схимонаха Илариона об имени Иисусовом» [1919]. В сентябре 1915 года временный генерал–губернатор Кубанской области и Черноморской губернии воспретил схимонаху Илариону»пребывание в местностях, состоящих на военном положении или входящих в театр военных действий<…>как лицу, вредному для государственного порядка и общественной безопасности» [1920].
Согласно тем же архивным сведениям, схимонах Иларион скончался от водянки 1 марта 1916 года и погребен на Пасху в урочище Темные Буки [1921]. Схимонаху Илариону не довелось увидеть ни революции, ни последовавшего за ней разгрома Церкви в России. На Кавказе остались его немногочисленные ученики, среди которых его имя было окружено почитанием. Книга»На горах Кавказа»продолжала пользоваться популярностью среди российской верующей интеллигенции послереволюционного периода. Любопытно, что в советское время об осуждении этой книги Синодом мало кто знал, тогда как саму книгу продолжали читать и любить весьма многие. В»самиздате»она переиздавалась неоднократно. А в 1998 году, спустя более 90 лет после первого издания, книга»На горах Кавказа»вновь напечатана в Санкт–Петербурге.
В. Ф. Эрн об имяславии
Одной из крупных фигур в стане ученых имяславцев был В. Ф. Эрн, видный религиозный мыслитель, историк философии и публицист. Без рассмотрения его публикаций 1914–1916 годов наш обзор имя– славских споров был бы неполным.
Владимир Францевич Эрн (1882–1917) с молодости увлекался идеями Платона и Владимира Соловьева. После окончания в 1904 году историко–философского факультета Московского университета оставлен при кафедре всеобщей истории, где впоследствии стал доцентом и профессором. В 1906–м в Германии слушал лекции А. Гарнака. Религиозно–философская проблематика находилась в центре научного внимания Эрна. Среди его ближайших друзей — священник Павел Флоренский, В. П. Свенцицкий, А. В. Ельчанинов, С. Н. Булгаков, Андрей Белый. В 1905 году Эрн становится активным участником подпольного религиозно– философского общества»Христианское братство борьбы», ставившего своей задачей создание русского христианского социализма, основанного на идеалах соборности, христианской общественности и всеобщей любви. В 1906 году Эрн участвует в основании Московского религиозно–философского общества памяти Вл. Соловьева, а в 1907–м — в создании при нем Вольного богословского университета. В 1910 году Эрн вместе с С. Н. Трубецким, Г. А. Рачинским, Н. А. Бердяевым и С. Н. Булгаковым участвует в организации московского книгоиздательства»Путь». В этом издательстве выходят основные труды Эрна — о Владимире Соловьеве, Григории Сковороде, Л. Н. Толстом и других мыслителях. Важное место в становлении философского мышления Эрна занимает его полемика в 1910–е годы с русским неокантианством и идеями»германизма», которым он противопоставляет русскую философию, органически усвоившую платонизм через наследие восточной патристики. В годы Первой мировой войны Эрн в многочисленных статьях на религиозно–философские темы продолжает развивать анти–германскую тему, а также работает над трудом»Верховное постижение Платона (введение в изучение Платоновых творений)«(труд остался незаконченным). В 1914 году Эрн защищает магистерскую диссертацию, в 1916–м заканчивает докторскую (которую не успел защитить). Преждевременная смерть Эрна от нефрита прерывает его научные труды [1922].
Имяславской проблематикой Эрн заинтересовался уже в 1913 году. В августе этого года он выступил с предложением подготовить коллективный сборник статей об имени Божием в издательстве»Путь». Некоторые сотрудники»Пути», в частности, Г. Рачинский и С. Булгаков, горячо поддержали идею, однако Е. Трубецкой отнесся к ней настороженно и убедил владелицу издательства М. К. Морозову в нецелесообразности такой публикации [1923]. Тогда Эрн берется за перо сам. В 1914 году он начинает работу над»Письмами об имяславии», задуманными как апология имяславского учения в противовес позиции Святейшего Синода, однако успевает опубликовать только два письма (оба с подзаголовком»письмо первое»), содержащие вводные замечания [1924]. В 1917 году он публикует»Разбор Послания Святейшего Синода об Имени Божием» [1925].
Работы Эрна по имяславию, несмотря на их незаконченный характер, имеют важное значение для истории имяславского спора: они вносят существенный вклад в осмысление имяславия с философской и богословской точек зрения. Дискуссия вокруг философской базы имяславия, начатая Флоренским и Муретовым в 1912 году, была Эрном продолжена и углублена. Кроме того, Эрн был первым, кто взялся за труд подробного рассмотрения Послания Святейшего Синода от 18 мая 1913 года и выступил с серьезной критикой его основных богословских предпосылок. Остается только сожалеть, что философ не успел довести начатое дело до конца.
Первая публикация Эрна, посвященная теме имени Божия, называется»Около нового догмата». Она появилась в июле 1914 года и содержит реакцию философа как на сам спор вокруг почитания имени Божия, так и на обсуждение этого вопроса в российской прессе. В имяславии Эрн видит»нарождение нового церковного догмата», а в имяславцах — «воинов Христовых и исповедников славы Имени Божия». Эрн критикует как крайних противников имяславия вроде архиепископа Никона, так и его защитников из среды либеральной интеллигенции, таких как Бердяев:«Епископ Никон хочет одного смирения без дерзновения, Н. А. Бердяев хочет одного дерзновения без смирения. Но истины не хотят оба». Истинными учителями смирения и дерзновения, по мнению Эрна, являются не Никон и не Бердяев, а афонские иноки, выдвинувшие»
