бледная Таня. Раньше им все под шумок сходило, а теперь за столом сидело несколько профессоров, и все с упоением старались задать как можно больше вопросов, ведь они уже давно настаивали на введении таких экзаменационных сессий. Таня сдала хорошо, Оля отлично и я, не знаю почему, но тоже отлично.
Когда наши экзаменаторы объявляли нам отметки и поздравляли нас, я вдруг выпалила:
— Спасибо вам, сегодня мой день рождения, и это ваш лучший мне подарок.
Когда мы вернулись в общежитие, Татьяна, как всегда, быстро рванула дверь, отлетел мой фиктивный замок, и она застыла:
— Нинка, скорее, подарков-то у тебя сколько.
— Брось шутить, — ответила я.
Но, к моему удивлению, это была не шутка. На столе лежал огромный букет цветов, вино, конфеты, на кровати пакеты — в них оказались готовальня, счетная линейка, справочник Гьюте и отрез на блузку с великолепной вышивкой ручной работы. Записки не было.
— Откуда все это? — ломала я голову. Это мог только Федя, но я знала, что он где-то далеко, не то в плавании, не то в какой-то долгосрочной командировке.
Ребята мудро предложили:
— Давай сначала выпьем, а потом разберемся.
— Гринев, — подсказала Лиза.
Но я знала, что ему и в голову не пришло бы подарить готовальню, справочник, которые у студентов ценились на вес золота, вот вино, цветы, конфеты — это он мог.
Вошла Танюша с цветами в вазе:
— Вот тебе записка.
Записка была от Феди, он сегодня приехал из Ленинграда и очень хотел меня видеть. Всегда, когда он приезжал в Москву, его приезды были неожиданны и приятны. «Ожидаю тебя в шесть, на том же месте, как всегда, — это значило на Красной площади, — есть билеты в театр. Поздравляю с днем рождения. Федя».
Татьянушка моя взгрустнула, она видела Федю несколько раз, и мне казалось, что она чуть-чуть влюблена в него.
— Как ты можешь не любить его. Я первый раз в жизни встречаю такого, он же, Нина, не похож на человека с нашей планеты. Ну кто бы догадался, кроме Феди, сделать этот приятный сюрприз. Ты, Нина, счастливая.
Мне было жаль Танюшу, такая красивая, мне казалось — дать ей в руки младенца, и с нее можно писать картины Божьей матери. Веселая, любила фигурное катанье на коньках, а что-то не клеилось.
— Танечка, я приглашу Федю, я хочу, чтобы ты с ним поближе познакомилась.
— Не говори глупости, Нина, Федя в тебя так влюблен, что ему никто не нужен. Ты оденься, Нина, получше, я хочу, чтобы ты была очень красивая.
Как обычно, я опоздала почти на полчаса, и к моему удивлению, Феди нигде не было. Прошла по всей Красной площади и собиралась уже разозлиться и уйти, как увидела бегущего ко мне Федю. Он схватил меня за руку:
— Пошли, пошли скорее, отсюда. Поужинаем — и в театр, а то опоздаем.
— Да что с тобой?
Зеленые глаза улыбаются:
— Все, все расскажу позже, в ресторане.
В ресторане «Метрополь» у фонтана Федя, давясь от смеха, рассказывал, что пришел он рано, гулял вокруг Мавзолея, к нему подошли двое в штатском и предложили ему пройти в комендатуру.
— Проверили документы, и все допытывались, почему я так долго на Красной площади топчусь на одном и том же месте. Откровенно говоря, я не хотел вмешивать тебя, а отговорки умной в голову не приходило. Ты бы видела, с каким подозрением они меня ощупывали. Все это ерунда, забудем.
Одет он был замечательно, выглядел настоящим иностранцем, вот это, по-видимому, и привлекло их внимание.
— А теперь я хочу поговорить с тобой о главном, — сказал Федя. — Мне предложили командировку в Японию, прежде чем дать ответ, я решил поговорить с тобой. Поедем со мной, эту командировку я взял бы только ради тебя, я уже там был, меня ничего туда не тянет. — Федя смотрел на меня своими красивыми влюбленными глазами.
Федя не был красавцем, но до такой степени был привлекательный и интересный, особенно красивыми были глаза, что, увидев его раз, нельзя было забыть. Он был одним из самых прекрасных людей, которых я когда-либо встречала на своем жизненном пути. Он был друг, настоящий друг, веселый, добрый, отзывчивый и щедрый. Он был настолько интересный человек, что с ним никогда не было скучно. Когда мы были на практике в Красноуральске, он часто мне писал, и такие длинные письма, что всегда приписывал: «почитай, отдохни и снова почитай». Они были настолько интересные, что я могла читать их вслух всем девчатам. Нас было восемь человек в комнате, и они всегда в нашем холодном, неуютном бараке вечером перед сном просили:
— Почитай, Нина, Федины письма.
— Спите, тоже мне, классика нашли.
— Да что ты, — возражали они, — классики, да ведь это скучища по сравнению с письмами Феди.
Знали они его только по письмам. Описывал он обыкновенные, каждодневные происшествия, но так забавно, весело, добродушно и интересно, что девчата, весело закатываясь от смеха, говорили:
— Ну до чего же все это интересно у него, а ведь мы каждый день это видим, проходим мимо и не замечаем.
Арест Ольги он тоже воспринял очень болезненно и ни как не мог понять, за что так жестоко была наказана молодая девушка, ничего плохого в своей жизни не сделавшая. Мария была нашим общим другом, и мы вместе пережевали ее гибель. Про гибель Миши и про трагическую гибель Зои я ему тоже рассказала, как только мы с ним познакомились, и он очень хорошо понимал, что мне очень, очень тяжело, и поэтому, видно, решил увезти меня куда-нибудь подальше от Москвы, переменить обстановку.
— Федя, милый, прости, я очень тронута, но не могу, не могу я бросить институт, ведь все самое трудное уже позади. Через год я буду защищать диплом, поезжай один, дай мне закончить, а там видно будет.
Уехал Федя со слезами на глазах. Я чувствовала, как невыносимо тяжело было ему. Мне было жалко огорчать его, я тоже вернулась с вокзала со слезами, ругаясь и злясь на себя. Какого черта мне нужно, кого я жду? Вероятно, все так выходят замуж, а мне кажется, что это что-то совершенно неожиданное. Ведь я люблю Федю, я скучаю по нему, когда долго не вижу.
Летние каникулы в этом году я провела в Мариуполе, отца перевели туда весной. Поехала я туда не одна, со мной поехали две студентки. Мы буквально, как говорили тогда про нас, «закупались» в этом ласковом Азовском море. Урожай фруктов был в том году, я помню, тоже потрясающий, мы, как алкоголики, набросились на фрукты и вкусные овощи. Мне до сих пор кажется, что там особая земля, и все, что там произрастает, имеет особый вкус и запах.
Как только я вернулась из Мариуполя, получила от Феди письмо. Он вернулся из командировки и продолжал усиленно уговаривать меня приехать в Ленинград и даже постараться перейти в Ленинградский горный институт. После долгих размышлений я решила: ну что ж, попробую. Решила: поеду в Ленинград на два-три дня просто повидаться с Федей, и, может быть, сумею перейти в Ленинградский горный институт.
Смерть Сергея Мироновича Кирова
Как вдруг, как сейчас помню, по радио сообщили: «1 декабря 1934 года, в 16 часов 30 минут в здании Ленинградского Совета (бывший Смольный), от руки убийцы, подосланного врагами рабочего класса, погиб Секретарь Центрального Ленинградского Комитета ВКП(б) и Главный Председатель ЦИК
