– Минздр-рав пр-редупр-реждает! – диким голосом заорал Перришон, усевшись на самую середину стола. – Последний р-раз пр-редупр-реждает!
– Тише ты, юбиляр недорезанный! – прикрикнул Леня на попугая. – Напугаешь людей!
– Мы не из пуг… пугливых! – провозгласил Карлсон, лихо опрокинув в глотку стакан водки. – Мы… мы еще не такое видали! Когда в девяносто первом году нас пригласили поздравлять криминального авторитета…
– Ну зачем же о грустном? – Маркиз повернулся к даме с голубыми волосами и, увидев перед ней пустой фужер, осведомился:
– А вы что же не угощаетесь, Мальвиночка? Может быть, налить вам шампанского?
– Не люблю шипучку, – поморщилась артистка, – и вообще, слабоалкогольные напитки мой организм не принимает.
С этими словами она самолично налила себе полный фужер водки.
Бармалей, который, по-видимому, успел обогнать своих коллег, радостно воскликнул:
– Дичь! – и попытался подцепить на вилку Перришона.
Попугай ошалело замотал головой, взлетел над столом и заорал диким голосом:
– Террор! Разбой!
Разбойник испуганно уставился на него и проговорил с мистическим ужасом:
– Разговаривает!
– Что же вы? – Маркиз перехватил руку Бармалея. – Это же наш дорогой юбиляр!
– Ах да! – разбойник встряхнул головой. – Я извиняюсь… что-то на меня нашло… извините, господин юбиляр!
Леня понял, что еще немного – и он не сможет добиться от артистов полного взаимопонимания, и приступил к переговорам.
– Понимаете, – обратился он к Карлсону, как к старшему и наиболее трезвому в творческом коллективе, – моей подруге, – он указал на Лолу, которая задумчиво оглядывала быстро пустеющий стол, прикидывая, не надо ли принести еще чего-нибудь съестного, – моей подруге обязательно нужно выйти из дома незамеченной. За ней следят…
– Муж? – переспросил Карлсон, демонстрируя недюжинное знание жизни.
– Как вы проницательны! – притворно восхитился Маркиз. – Моментально все поняли!
– Походи по домам с наше! – пророкотал артист. – Мы еще не такое видели! Когда в девяносто третьем году нас пригласили поздравлять начальника РУБОП…
– Ну зачем же о грустном! – прервал его Леня. – Раз вы все так хорошо понимаете, мы с вами легко договоримся. Нужно вывести мою подругу под видом одного из ваших коллег…
– Только не Анжелки! – Карлсон покосился на даму в голубом парике.
– Запомни, кретин, меня зовут не Анжела, а Анжелика! – обиженно поправила его артистка, стукнув по столу пустым фужером. – И почему это, интересно, я не подхожу?
– Ты в зеркало-то давно смотрелась, Мерлин Монро? – осадил ее коллега. – Это же слепой и то вас не перепутает! – И он повернулся к Лене: – В Кота девушку переоденем. За дополнительную плату, конечно.
– Об оплате не беспокойтесь, – заверил Леня служителя Мельпомены.
– Только не в Кота! – подала голос Лола. – Я из его сапог выпаду! Мне в них по лестнице ни за что не спуститься!
– А на что это ты намекаешь? – воскликнула Мальвина, до которой дошел оскорбительный смысл высказывания. – Это что ты, подонок, насчет зеркала сказал? Это кто здесь Мерлин Мурло?
– Тогда Бармалеем… – неуверенно проговорил Карлсон, не обращая внимания на Мальвину, и повернулся к разбойнику.
– Ни за что! – рявкнул тот, вскочив со стула. – Женщина на корабле к несчастью! Тринадцать человек на сундук мертвеца!
– Любезный, вы, кажется, перепутали роль! – усмехнулся Маркиз.
– Все, теперь от него толку не добьешься, – покачал головой Карлсон, – это его на «Остров сокровищ» потянуло, любимая роль… как выпьет больше шестисот грамм, так на пиратскую тематику сворачивает… ладно, я ей свой костюм одолжу… из моего не выпадет!
– Нет, что ты сказал насчет зеркала? – продолжала возмущаться оскорбленная до глубины души Мальвина.
Леня, как большой психолог, перевел разговор на вознаграждение, и все обиды были немедленно забыты. Довольный Карлсон удалился в соседнюю комнату и переоделся в Ленины джинсы и футболку с надписью «Я обожаю Остапа Бендера». Свой собственный сценический костюм он передал Лоле, для вида тяжело вздохнув и проговорив:
– Берегите одежку, это мое все!
Его коллеги с сожалением оглядели оставшееся на столе недопитое и недоеденное изобилие и потянулись к дверям.
Большого труда стоило изловить и усадить в подарочную коробку Перришона. Как Леня ни уверял попугая, что все делается для его же блага и безопасности, Перришон не давался, со страхом поглядывая на Бармалея, который только что пытался им закусить. Только когда на дно положили роскошного игрушечного попугая, Перришон смирился со своей участью и залез в коробку, горестно воскликнув:
– Тюр-рьма! Катор-рга!
– Ну, ребята, с Богом! – сказал на прощанье Маркиз. – Желаю успеха! Главное – попугая берегите, за попугая я очень волнуюсь…
Лола тут же обиделась, оттого что за нее Ленька волновался гораздо меньше. И вообще, Лола была сердита – кому понравится надевать чужую, поношенную и грязноватую одежду? К тому же комбинезон был ей безбожно велик. То есть настоящему Карлсону, надо думать, его комбинезон был тоже несколько великоват, но Лоле, для того чтобы не выпасть из проклятых штанов, пришлось намотать на себе огромное махровое полотенце. В этом был и свой плюс, поскольку Пу И совершенно скрылся в складках полотенца и пока сидел тихо – ему нравилась новая игра.
Кот в сапогах, который, впрочем, отзывался на обычное имя Вася, подхватил огромную яркую коробку, обвязанную розовой лентой, куда поместили Перришона, Лола умолила попугая посидеть тихо хотя бы десять минут, пока они не дойдут до машины.
На лестнице живописная компания никого не встретила, если не считать консьержки, которая очень некстати решила протереть ступеньки. Почувствовав, что идет такое количество людей, хамская баба, не поднимая головы, начала шипеть, что, мол, ходят тут всякие, работать мешают, да еще грязь носят.
Леня Маркиз, слышавший все в открытую дверь, поморщился и дал себе слово на первом же собрании жильцов разобраться с противной теткой, которая нарочно суется со своей тряпкой людям под ноги.
Вся компания, кроме Лолы, порядочно накачалась спиртным, и в этом была косвенно виновата Лола. Это она, помня свои прошлые встречи с собратьями по профессии, категорически заявила Лене, что актеры пьют как лоси, и Маркиз добавил на стол еще несколько бутылок. Но когда он понял, что вместе с мастерством его гости утеряли и способность много пить, оставаясь почти трезвыми, было уже поздно. Относительно прилично выглядел только Карлсон, но именно он пока должен был остаться в квартире вместо Лолы.
Впереди шла Мальвина. Как всякая женщина, она при ходьбе зорко смотрела себе под ноги, – чтобы не споткнуться и не ступить в какую-нибудь гадость. У женщин такая осторожность доведена до автоматизма, именно поэтому в гололед женщины, по статистике, падают гораздо реже, чем мужчины, хотя сапоги у них зачастую имеют высокие каблуки и тонкие скользящие подошвы. Мальвина была начеку и, увидев под ногами тряпку, подобрала платье, чтобы не запачкаться и не споткнуться.
Шедшая за ней Лола в образе Карлсона ловко перепрыгнула через тряпку, правда, несчастный Пу И от сотрясения чуть не вывалился, так что пришлось срочно прижать его рукой. Со стороны это выглядело так, как будто Карлсон схватился за сердце.
И разумеется, Кот в сапогах не удержался, поскользнулся на мокрой тряпке и с размаху грохнулся на ступеньки.
– Ох, ешь твою плешь! – заорал он, потирая ушибленное место.
